ПОБЕДА МАФИИ!!! ПОЗДРАВЛЯЮ!
Состав: В игре 4 игрока: 2 мафа, 1 вор, 1 мирный житель.
[more=Глава XV. Бедная Эжени]
Из записок Анастасии Каменской
Башня была освещена лишь пламенем камина. Багровые сполохи придавали открывшейся моему взору картине довольно зловещий вид.
На полу, прямая, словно натянутая до предела струна, лежала Эжени. Она была недвижна, глаза закрыты. Над девушкой склонился мрачный Леблан.
– Жива? – вот первый возглас, вырвавшийся у меня.
– Без чувств, – ответил профессор.
Жеглов, присев на корточки, тёр девушке виски.
Она застонала, длинные ресницы затрепетали. Глаза широко раскрылись, в них читался ужас.
– Это Арсен Люпен!
– Мы Знаем. Успокойтесь и расскажите, что здесь произошло. Отчего вы кричали?
Мы собрались вокруг бедняжки, и она, судорожно всхлипывая, рассказала следующее:
– Он наклонился надо мной, как то странно улыбнулся и говорит: «Мадемуазель, слыхали вы об Арсене Люпене? Это я, собственной персоной. Мне прискучили дурацкие игры. Пора кончать. К тому же я знаю, что эти упрямцы денег не отдадут. Придётся прибегнуть к сильному средству. Сейчас вы закричите, очень громко и убедительно. Если нет, придётся повернуть рычаг». Именно так он сказал. Я ничего не поняла, хоть слушала очень внимательно. У него был такой страшный взгляд!
Она разрыдалась, и я стала её утешать.
– …Я пробовала крикнуть, как он требовал… Но он остался недоволен. «Увы, мадемуазель, вы скверная актриса. Тем хуже для вас». А потом… – Её голос задрожал ещё сильней. – …Он подошёл к рычагу и повернул его со всей силы… Боль была ужасной! Я не знаю, кричала ли я… Больше ничего не помню.
Профессор с Жегловым бросились к «дыбе», чтобы ослабить натяжение верёвок. Я же осторожно осмотрел щиколотки и запястья несчастной барышни. Там отпечатались глубокие вмятины, кое где кожа лопнула, и сочилась кровь.
– Мерзавец! – не сдержалась я. – Он ещё подлее, чем я думала!
- Вы видели, кто это был?
- Нет, свет погас и я видела только очертания лица.
Даже сухарь Леблан был потрясён.
– Господа, до нового года всего двадцать две минуты, – напомнил Жеглов. – Оставаться здесь мы не можем. Нужно как то действовать! Госпожу дез Эссар придётся вынести отсюда на руках. Другого выхода нет! Нужно рискнуть. Может быть, подсунуть под спину штору и осторожно вытянуть по полу?
Мегре смотрел на него улыбаясь.
– Дорогой Глеб Ге-ор-ги-евич, я понимаю ваше желание ощутить у себя на шее нежные ручки мисс дез Эссар, но давайте не будем подвергать барышню риску простудиться. Я имею некоторую гипотезу насчёт тайны шифра. Её мне подсказал мистер Холмс. Давайте попробуем проверить правильность его гипотезы. Право, жаль губить такой красивый дом.[/more]
[more=Глава XVI. Последняя загадка. Или разгадка?]
Из записок Профессора Леблана
Прикрыв девушку пледом, мы покинули башню. Жеглов отправился сторожить Арсена Люпена, а мы втроём быстро спустились и вышли наружу через служебный ход, благо все ключи от дома были у Мерге.
С неба повалили хлопья снега, ложась на сухую, жухлую траву.
– Настоящая новогодняя погода, – сказала наша дама, с наслаждением вдыхая воздух. – Спасибо девятнадцатому веку за красивое прощание.
А мне было не до снега. Я не выпускал из руки часов и всё поглядывал на стрелку. От полуночи её отделяло всего семь маленьких делений. Я вдруг понял простую и страшную вещь: если Холмс ошибся, мы не успеем снова подняться в башню и вывести мисс Эжени из дома! Как я мог поступить настолько легкомысленно!
Минуту спустя мы, все трое, ворвались в «органную».
– Скорее! – крикнул я спутникам. – Что вы встали! Остаётся двести сорок… нет, двести тридцать секунд!
Он потёр свой седой висок и развёл руками.
– Если моя версия ошибочна, это слишком мало, чтоб изобрести новую. Выскочить из дома мы не успеем. Да и не бросать же даму? Если же я прав, мне хватит нескольких секунд. Поэтому, с вашего позволения, я скажу несколько слов о логическом пути, которым мы с Холмсом следовали.
Я застонал, но Каменской это позёрство, похоже, понравилось.
– Тут что примечательно, – неторопливо начал объяснять несносный комиссар, подойдя к органу. – Про идеальную чистоту я уже говорил. Видите, ни пылинки? Значит, этим помещением пользовались. Зачем? Хозяин замка, в отличие от своего отца, на музыкальных инструментах не играет. Стало быть, эта комната понадобилась кому то другому… Теперь два слова о происхождении тайника. Зачем покойный владелец сделал здесь полную звуковую изоляцию? Чтоб не тревожить покой супруги? Вряд ли. Не стеснялся же он почём зря палить из кулеврины. Вот я и подумал…
– Ради Бога! – взмолился я. – Две минуты!
– …Вот я и подумал, – как ни в чём не бывало продолжил он. – А что если хозяин не хотел, чтобы домочадцы слышали, какую именно мелодию он исполняет чаще всего? Это предположение и вывело меня прямиком к моей гипотезе. – Он открыл крышку инструмента, провёл рукой по белым и чёрным клавишам. – Вот она: в записке закодировано чередование клавиш, на которые нужно нажимать, чтобы тайник открылся. Вероятно, Люпен не знает нот (как впрочем, и я), потому и обозначил клавиши по номерам и цвету. Белые – это «b», то есть blanc, a чёрная – «n», то есть noir. Ну что, проверим?
Он открыл блокнот, где у него был записан шифр. До полуночи оставалась минута.
– Как вы думаете, что это может быть за мелодия? – загадочно улыбнулся несносный сыщик.
Чёрт бы вас побрал, месье! – заорал я во всё горло. – Надо же ещё и механизм отключить! Дайте сюда!
Я вырвал у него листок и стал жать на клавиши.
– Вероятно, она как то связана с «Мефистофелем», – задумчиво предположила Анастасия. – В каком году написана опера «Фауст»?
– Великолепно, коллега! Премьера «Фауста» состоялась как раз в 1860 м, незадолго до гибели дез Эссара отца. Это была самая модная опера сезона. Партитура продавалась лучше, чем бульварные романы.
Когда то давным давно я немного учился музыке, но из за этих проклятых меломанов сбился, пришлось начинать заново.
«24 blanc, 25 blanc, 18 noir, 24 blanc, 25 blanc, 23 blanc, 24 blanc».
24 ая белая – это «до» в тональности «до минор», потом «ре», «ми бемоль», «до», «ре», «си», «до».
У меня в кармане звякнул «брегет», готовясь отбить полночь. Холмс подпел дребезжащему органу:
– «Le veau d'or est toujours debout…» Акт второй, «Куплеты Мефистофеля». Мои поздравления, Настя!
Вся дубовая панель позади органа, которую я во время обхода и щупал, и простукивал, но в которой не обнаружил ничего подозрительного, отъехала в сторону – ровно на шестом ударе часов.
Открылась большая тёмная ниша или, если угодно, маленькая каморка. Мегре посветил в неё фонариком.
Судя по пыли на полу, ещё недавно там стояло нечто прямоугольное, но теперь тайник был пуст.
Если не считать аккуратно сложенного листка бумаги.
«О, почтенные мэтры сыска!
Всё таки не зря я вас сюда пригласил. Вы меня не разочаровали. С самого Рождества, когда дез Эссары уехали в Ниццу, я бился над загадкой их семейного тайника, где хранится знаменитый карибский сундук. Мой славный помощник, Том рипли, устроившийся в замок управляющим, обнаружил у хозяина в блокноте шифр, но тот оказался мне не по зубам. А всё потому, что меня в детстве не учили музыке. Какая жалость!
Хочется поблагодарить за подсказку нашего священника. Он посетовал, что никогда не учился музыке (как и я, как и я!), и мне этого оказалось довольно. Ну конечно же, Мефистофель! «На земле весь род людской чтит один кумир священный». Именно под эту мелодию и должен открываться тайник, в котором хранится сундук корсара. Покойному «папе» нельзя отказать в остроумии.
Когда я услышал про музыку и Мефистофеля, меня как ударило. Я решил, что пора приступать к финальной фазе операции.
Милая Сюзетт! Она недаром считалась самой талантливой и голосистой актрисой во всей Оперетте. Так заорала, что я даже из подвала услышал. Насколько я знаю мою девочку, она проморочит вам голову не менее получаса, так что я спокойно могу дописать это письмо.
Ах да. Мешок с деньгами оставляю вам. Франки в нём по большей части фальшивые, кроме верхних пачек. Я же обещал каждому из вас по двадцать тысяч, а слово Люпена твёрдое.
С новым веком, господа!
Ваш восхищённый и благодарный
Огюст Дюпен – Арсен Люпен
P.S.
Перед тем как исчезнуть, протелефонирую ка я в полицию, что в замок забрались взломщики. Так что не советую вам здесь задерживаться».
Записку вслух читал я. Её содержание меня ошарашило, и моё чтение было совершенно механическим – я просто проговаривал то, что видели глаза. Закончив, прочёл ещё раз, уже про себя, чтобы вникнуть.
В тесной каморке, откуда (при нашей помощи!) были похищены сокровища рода дез Эссаров, воцарилось тягостное молчание.
– Проклятье! – промямлил Мегре. – Он всё таки перехитрил нас. Владелец замка, настоящий дез Эссар, не знает нот, на память не надеется, вот и записал очерёдность нажатия клавиш в блокнот. А мы помогли Люпену разгадать этот шифр!
Мы ошиблись в своих предположениях. Я решил, хозяин замка и есть Люпен. Я зря исключил из числа его племянницу. Умён, чертовски умён. На кого угодно можно было бы подумать, но не на Дюпена. Хоть главарь и скрылся с добычей, но его подельник у нас в руках…
Внезапно Мегре изменился в лице.
– Чёрт! Барышня… Глеб!
Он так рванулся с места, что чуть не сшиб меня с ног.[/more]
[more= Глава XVII. Жеглов вдруг становится японским поэтом. Ну и прочие мелочи...]
Из записок Жеглова
Когда моя душа воссоединилась с рассудком, я обнаружил, что лежу на каменных плитах близ башни, мои волосы пересыпаны землёй, с уха свисает стебель цветка, а вокруг рассыпаны глиняные черепки. Макушка мокра от крови, и там вылезла довольно большая шишка.
Хотя мысли мои ещё не вполне пришли в должный порядок, а голова сильно болела, я вычислил, что произошло.
Ветром задело цветочный горшок, стоящий на окне, он упал на меня, и я на время лишился чувств. Судя по количеству снега, успевшему упасть на одежду, я пролежал так не долее десяти минут.
Первым делом я выглянул, чтобы проверить, как там пленник.
Увы, он исчез! На снегу валялись лишь обрывки сети, две цепочки следов – одни мужские, другие женские – вели в обход дома.
Охваченный ужасом, я побежал туда же.
О горе! Второго разбойника на месте тоже не оказалось. Судя по следам, его уволокли по снегу в сторону оврага.
Я побежал вдогонку со всех ног.
Съехал вниз по крутому склону, продираясь сквозь голые кусты. Перепрыгнул через равнодушно журчащий ручеёк. Вскарабкался на ту сторону.
За оврагом шла каменная стена высотой в полтора мета.
В два счёта я влез на неё.
И чуть не заплакал.
На мостовой, присыпанной снегом, лежала кучка конского навоза, да виднелись следы колёс. Здесь преступников поджидал экипаж…
Плохо помню, как брёл обратно. Что я скажу товарищам?
С коллегами и профессором я столкнулся на полпути в библиотеку.
Осветив меня фонарём (электричество по прежнему не горело), профессор спросил:
– У вас на лице кровь. Что случилось?
Я объяснил. Наступило скорбное молчание. Подниматься в башню теперь было незачем.
– Хуже всего то, что у Люпена есть свой биограф, – уныло сказал Мегре. – Представляю, в каком свете он всех нас выставит.
– Вряд ли мсье Люпен захочет похвастать этой историей, – задумчиво произнесла Каменская. – Нет, не думаю. Сейчас, конечно, он хохочет над нами, но его веселье продлится недолго. Не угодно ли, господа, заглянуть в комнату, которую мне отвёл нам гостеприимный хозяин ?
Мы последовали за женщиной в полном недоумении. По дороге Мегре задавал ему всякие вопросы, но она лишь качала головой.
В комнате она сказала:
– Комиссар, откройте ка ваш багаж.
– Зачем?
- Открывайте, открывайте.
Я зажёг свечи, поднёс канделябр ближе. Комиссар начал распаковывать свой чемодан.
– Что за чёрт… – пробормотал Мегре, возясь с замками. – Мой чемодан открывался не так… Ах!
Мы все тоже сказали «Ах!». Ещё бы!
В чемодане лежало много бархатных и замшевых коробочек разного размера, и когда стал их открывать, по стенам забегали и закачались разноцветные блики. Это были драгоценности: изумрудные и рубиновые ожерелья, бриллиантовые перстни, старинные золотые цепи.
– Что это? – пробормотал француз. – Где мои вещи?
– Это фамильные сокровища дез Эссаров. – широко улыбнулась Настя. – Мужайтесь. Ваш чемодан безвозвратно пропал.
– Но… как?! Как вы всё это провернули?!
Признайтесь, что женщины чувствительней к пыли. И то, что органная содержится в идеальной чистоте, мне бросилось в глаза раньше вас. Да и потом я ходила в музыкальную школу и что-то оттуда помню. Вот уж не думала, что пригодится. Какую из партий нужно было вспомнить в первую очередь, мне подсказал портрет «Мефистофеля»… Вот и вся дедукция. Я спустилась в «органную», открыла тайник и, к своему удивлению, обнаружила там не бомбу, а сундук с драгоценностями. Версия, возникшая у меня при этом открытии, была близка к истине.
Мегре всё перебирал и раскрывал коробки с драгоценностями.
– Но зачем вы подменили чемодан?
– Эта идея пришла мне в голову, когда я заметила, что сундук и ваш чемодан совпадают по размеру. Я правильно предугадала, что тратить время на возню с замками вашего чемодана Люпен не станет. Ему в голову не придёт, что на свете кроме него есть и другие люди, ценящие хорошую шутку…
- Мдаа… - сказал Мегре, набивая трубку - В этой истории досталось всем. Арсен Люпен приобрёл за шестьдесят тысяч франков мои сорочки и кальсоны. Мы потеряли элиту , гениев дедукции, и упустили возможность поймать гениального афериста. Так или иначе, – он взглянул на часы, – вот уже двадцать минут мы живём в столетии, которое начинается со слов «тысяча девятьсот». Судя по прелюдии, новый век сулит умникам вроде нас с вами не самые лестные сюрпризы.
– Что это?
Доктор подошёл к окну (мы были на втором этаже). Вдали, у ворот, мелькали огни. Донёсся приглушённый расстоянием свисток.
– Господа! Наглец действительно вызвал полицию!
– Уносим ноги. Только положим драгоценности на место. Когда вернутся хозяева замка, им будет трудно понять, что здесь делали взломщики. Зачем то установили в башне непонятное орудие пытки и капельницу, плотно закусили в столовой, понаставили вокруг дома сеток, выкинули из окна цветочный горшок и смылись. При этом ничего ценного не взято. Исчезновение верного управляющего, несомненно, тоже поставит дез Эссаров в тупик…
Когда, закрыв тайник, мы выходили через служебную дверь, я со вздохом сказал:
– Мы сами себя перехитрили. В России говорят: «На всякого мудреца довольно простоты».
– А у нас на этот случай есть детский стишок. Про трёх жителей деревни Готем, где по преданию обитают самые главные… – Мегре сделал паузу. – … самые главные умники во всей франции.
И он прочитал маленькое стихотворение, восхитившее меня глубиной и истинно японским изяществом метафоры. Смысл этого шедевра заключается в том, что Троим Мудрым нетрудно найти Путь к Истине, даже если они отправляются в Плавание Бытия на негодной посудине. Лаконичностью и красотой их Путь подобен краткому стихотворению.
Я попытался облечь стихотворение, услышанное от него, в классическую форму пятистишья из 31 слога:
В Путь трое мудрых,
Не устрашась тайфуна,
Поплыли в чёлне.
Своей краткостью их Путь
Сравниться мог бы с танка.
Примечания публикатора
На рукописи рассказа «Узница башни» имеется приписка, датированная 1907 годом:
«Только что прочитал возмутительное сочинение мистера Леблана „Господа сыщики опоздали“, где описана наша встреча с Арсеном Люпеном. Автор не только исказил факты истинного происшествия, но и со свойственной галльскому племени избирательностью памяти ни словом не упомянул о новогодней ночи 1900 года, когда великие сыщики и великий вор на самом деле впервые столкнулись лицом к лицу. В оправдание мистера Леблана можно сказать, что, в отличие от меня, он никогда не бывает прямым участником событий и вынужден принимать на веру россказни своего хвастливого приятеля, джентльмена не самой правдивой профессии. А то, что Люпен „запамятовал“ историю с адской машиной в замке Во Гарни, слишком понятно. Она не делает чести ни одному из тех, кто имел к ней касательство».[/more]
Игрок Легенда 1 День 2 День 3 День 4 День 5 День Роль Статус
Состав: В игре 4 игрока: 2 мафа, 1 вор, 1 мирный житель.
[more=Глава XV. Бедная Эжени]
Из записок Анастасии Каменской
Башня была освещена лишь пламенем камина. Багровые сполохи придавали открывшейся моему взору картине довольно зловещий вид.
На полу, прямая, словно натянутая до предела струна, лежала Эжени. Она была недвижна, глаза закрыты. Над девушкой склонился мрачный Леблан.
– Жива? – вот первый возглас, вырвавшийся у меня.
– Без чувств, – ответил профессор.
Жеглов, присев на корточки, тёр девушке виски.
Она застонала, длинные ресницы затрепетали. Глаза широко раскрылись, в них читался ужас.
– Это Арсен Люпен!
– Мы Знаем. Успокойтесь и расскажите, что здесь произошло. Отчего вы кричали?
Мы собрались вокруг бедняжки, и она, судорожно всхлипывая, рассказала следующее:
– Он наклонился надо мной, как то странно улыбнулся и говорит: «Мадемуазель, слыхали вы об Арсене Люпене? Это я, собственной персоной. Мне прискучили дурацкие игры. Пора кончать. К тому же я знаю, что эти упрямцы денег не отдадут. Придётся прибегнуть к сильному средству. Сейчас вы закричите, очень громко и убедительно. Если нет, придётся повернуть рычаг». Именно так он сказал. Я ничего не поняла, хоть слушала очень внимательно. У него был такой страшный взгляд!
Она разрыдалась, и я стала её утешать.
– …Я пробовала крикнуть, как он требовал… Но он остался недоволен. «Увы, мадемуазель, вы скверная актриса. Тем хуже для вас». А потом… – Её голос задрожал ещё сильней. – …Он подошёл к рычагу и повернул его со всей силы… Боль была ужасной! Я не знаю, кричала ли я… Больше ничего не помню.
Профессор с Жегловым бросились к «дыбе», чтобы ослабить натяжение верёвок. Я же осторожно осмотрел щиколотки и запястья несчастной барышни. Там отпечатались глубокие вмятины, кое где кожа лопнула, и сочилась кровь.
– Мерзавец! – не сдержалась я. – Он ещё подлее, чем я думала!
- Вы видели, кто это был?
- Нет, свет погас и я видела только очертания лица.
Даже сухарь Леблан был потрясён.
– Господа, до нового года всего двадцать две минуты, – напомнил Жеглов. – Оставаться здесь мы не можем. Нужно как то действовать! Госпожу дез Эссар придётся вынести отсюда на руках. Другого выхода нет! Нужно рискнуть. Может быть, подсунуть под спину штору и осторожно вытянуть по полу?
Мегре смотрел на него улыбаясь.
– Дорогой Глеб Ге-ор-ги-евич, я понимаю ваше желание ощутить у себя на шее нежные ручки мисс дез Эссар, но давайте не будем подвергать барышню риску простудиться. Я имею некоторую гипотезу насчёт тайны шифра. Её мне подсказал мистер Холмс. Давайте попробуем проверить правильность его гипотезы. Право, жаль губить такой красивый дом.[/more]
[more=Глава XVI. Последняя загадка. Или разгадка?]
Из записок Профессора Леблана
Прикрыв девушку пледом, мы покинули башню. Жеглов отправился сторожить Арсена Люпена, а мы втроём быстро спустились и вышли наружу через служебный ход, благо все ключи от дома были у Мерге.
С неба повалили хлопья снега, ложась на сухую, жухлую траву.
– Настоящая новогодняя погода, – сказала наша дама, с наслаждением вдыхая воздух. – Спасибо девятнадцатому веку за красивое прощание.
А мне было не до снега. Я не выпускал из руки часов и всё поглядывал на стрелку. От полуночи её отделяло всего семь маленьких делений. Я вдруг понял простую и страшную вещь: если Холмс ошибся, мы не успеем снова подняться в башню и вывести мисс Эжени из дома! Как я мог поступить настолько легкомысленно!
Минуту спустя мы, все трое, ворвались в «органную».
– Скорее! – крикнул я спутникам. – Что вы встали! Остаётся двести сорок… нет, двести тридцать секунд!
Он потёр свой седой висок и развёл руками.
– Если моя версия ошибочна, это слишком мало, чтоб изобрести новую. Выскочить из дома мы не успеем. Да и не бросать же даму? Если же я прав, мне хватит нескольких секунд. Поэтому, с вашего позволения, я скажу несколько слов о логическом пути, которым мы с Холмсом следовали.
Я застонал, но Каменской это позёрство, похоже, понравилось.
– Тут что примечательно, – неторопливо начал объяснять несносный комиссар, подойдя к органу. – Про идеальную чистоту я уже говорил. Видите, ни пылинки? Значит, этим помещением пользовались. Зачем? Хозяин замка, в отличие от своего отца, на музыкальных инструментах не играет. Стало быть, эта комната понадобилась кому то другому… Теперь два слова о происхождении тайника. Зачем покойный владелец сделал здесь полную звуковую изоляцию? Чтоб не тревожить покой супруги? Вряд ли. Не стеснялся же он почём зря палить из кулеврины. Вот я и подумал…
– Ради Бога! – взмолился я. – Две минуты!
– …Вот я и подумал, – как ни в чём не бывало продолжил он. – А что если хозяин не хотел, чтобы домочадцы слышали, какую именно мелодию он исполняет чаще всего? Это предположение и вывело меня прямиком к моей гипотезе. – Он открыл крышку инструмента, провёл рукой по белым и чёрным клавишам. – Вот она: в записке закодировано чередование клавиш, на которые нужно нажимать, чтобы тайник открылся. Вероятно, Люпен не знает нот (как впрочем, и я), потому и обозначил клавиши по номерам и цвету. Белые – это «b», то есть blanc, a чёрная – «n», то есть noir. Ну что, проверим?
Он открыл блокнот, где у него был записан шифр. До полуночи оставалась минута.
– Как вы думаете, что это может быть за мелодия? – загадочно улыбнулся несносный сыщик.
Чёрт бы вас побрал, месье! – заорал я во всё горло. – Надо же ещё и механизм отключить! Дайте сюда!
Я вырвал у него листок и стал жать на клавиши.
– Вероятно, она как то связана с «Мефистофелем», – задумчиво предположила Анастасия. – В каком году написана опера «Фауст»?
– Великолепно, коллега! Премьера «Фауста» состоялась как раз в 1860 м, незадолго до гибели дез Эссара отца. Это была самая модная опера сезона. Партитура продавалась лучше, чем бульварные романы.
Когда то давным давно я немного учился музыке, но из за этих проклятых меломанов сбился, пришлось начинать заново.
«24 blanc, 25 blanc, 18 noir, 24 blanc, 25 blanc, 23 blanc, 24 blanc».
24 ая белая – это «до» в тональности «до минор», потом «ре», «ми бемоль», «до», «ре», «си», «до».
У меня в кармане звякнул «брегет», готовясь отбить полночь. Холмс подпел дребезжащему органу:
– «Le veau d'or est toujours debout…» Акт второй, «Куплеты Мефистофеля». Мои поздравления, Настя!
Вся дубовая панель позади органа, которую я во время обхода и щупал, и простукивал, но в которой не обнаружил ничего подозрительного, отъехала в сторону – ровно на шестом ударе часов.
Открылась большая тёмная ниша или, если угодно, маленькая каморка. Мегре посветил в неё фонариком.
Судя по пыли на полу, ещё недавно там стояло нечто прямоугольное, но теперь тайник был пуст.
Если не считать аккуратно сложенного листка бумаги.
«О, почтенные мэтры сыска!
Всё таки не зря я вас сюда пригласил. Вы меня не разочаровали. С самого Рождества, когда дез Эссары уехали в Ниццу, я бился над загадкой их семейного тайника, где хранится знаменитый карибский сундук. Мой славный помощник, Том рипли, устроившийся в замок управляющим, обнаружил у хозяина в блокноте шифр, но тот оказался мне не по зубам. А всё потому, что меня в детстве не учили музыке. Какая жалость!
Хочется поблагодарить за подсказку нашего священника. Он посетовал, что никогда не учился музыке (как и я, как и я!), и мне этого оказалось довольно. Ну конечно же, Мефистофель! «На земле весь род людской чтит один кумир священный». Именно под эту мелодию и должен открываться тайник, в котором хранится сундук корсара. Покойному «папе» нельзя отказать в остроумии.
Когда я услышал про музыку и Мефистофеля, меня как ударило. Я решил, что пора приступать к финальной фазе операции.
Милая Сюзетт! Она недаром считалась самой талантливой и голосистой актрисой во всей Оперетте. Так заорала, что я даже из подвала услышал. Насколько я знаю мою девочку, она проморочит вам голову не менее получаса, так что я спокойно могу дописать это письмо.
Ах да. Мешок с деньгами оставляю вам. Франки в нём по большей части фальшивые, кроме верхних пачек. Я же обещал каждому из вас по двадцать тысяч, а слово Люпена твёрдое.
С новым веком, господа!
Ваш восхищённый и благодарный
Огюст Дюпен – Арсен Люпен
P.S.
Перед тем как исчезнуть, протелефонирую ка я в полицию, что в замок забрались взломщики. Так что не советую вам здесь задерживаться».
Записку вслух читал я. Её содержание меня ошарашило, и моё чтение было совершенно механическим – я просто проговаривал то, что видели глаза. Закончив, прочёл ещё раз, уже про себя, чтобы вникнуть.
В тесной каморке, откуда (при нашей помощи!) были похищены сокровища рода дез Эссаров, воцарилось тягостное молчание.
– Проклятье! – промямлил Мегре. – Он всё таки перехитрил нас. Владелец замка, настоящий дез Эссар, не знает нот, на память не надеется, вот и записал очерёдность нажатия клавиш в блокнот. А мы помогли Люпену разгадать этот шифр!
Мы ошиблись в своих предположениях. Я решил, хозяин замка и есть Люпен. Я зря исключил из числа его племянницу. Умён, чертовски умён. На кого угодно можно было бы подумать, но не на Дюпена. Хоть главарь и скрылся с добычей, но его подельник у нас в руках…
Внезапно Мегре изменился в лице.
– Чёрт! Барышня… Глеб!
Он так рванулся с места, что чуть не сшиб меня с ног.[/more]
[more= Глава XVII. Жеглов вдруг становится японским поэтом. Ну и прочие мелочи...]
Из записок Жеглова
Когда моя душа воссоединилась с рассудком, я обнаружил, что лежу на каменных плитах близ башни, мои волосы пересыпаны землёй, с уха свисает стебель цветка, а вокруг рассыпаны глиняные черепки. Макушка мокра от крови, и там вылезла довольно большая шишка.
Хотя мысли мои ещё не вполне пришли в должный порядок, а голова сильно болела, я вычислил, что произошло.
Ветром задело цветочный горшок, стоящий на окне, он упал на меня, и я на время лишился чувств. Судя по количеству снега, успевшему упасть на одежду, я пролежал так не долее десяти минут.
Первым делом я выглянул, чтобы проверить, как там пленник.
Увы, он исчез! На снегу валялись лишь обрывки сети, две цепочки следов – одни мужские, другие женские – вели в обход дома.
Охваченный ужасом, я побежал туда же.
О горе! Второго разбойника на месте тоже не оказалось. Судя по следам, его уволокли по снегу в сторону оврага.
Я побежал вдогонку со всех ног.
Съехал вниз по крутому склону, продираясь сквозь голые кусты. Перепрыгнул через равнодушно журчащий ручеёк. Вскарабкался на ту сторону.
За оврагом шла каменная стена высотой в полтора мета.
В два счёта я влез на неё.
И чуть не заплакал.
На мостовой, присыпанной снегом, лежала кучка конского навоза, да виднелись следы колёс. Здесь преступников поджидал экипаж…
Плохо помню, как брёл обратно. Что я скажу товарищам?
С коллегами и профессором я столкнулся на полпути в библиотеку.
Осветив меня фонарём (электричество по прежнему не горело), профессор спросил:
– У вас на лице кровь. Что случилось?
Я объяснил. Наступило скорбное молчание. Подниматься в башню теперь было незачем.
– Хуже всего то, что у Люпена есть свой биограф, – уныло сказал Мегре. – Представляю, в каком свете он всех нас выставит.
– Вряд ли мсье Люпен захочет похвастать этой историей, – задумчиво произнесла Каменская. – Нет, не думаю. Сейчас, конечно, он хохочет над нами, но его веселье продлится недолго. Не угодно ли, господа, заглянуть в комнату, которую мне отвёл нам гостеприимный хозяин ?
Мы последовали за женщиной в полном недоумении. По дороге Мегре задавал ему всякие вопросы, но она лишь качала головой.
В комнате она сказала:
– Комиссар, откройте ка ваш багаж.
– Зачем?
- Открывайте, открывайте.
Я зажёг свечи, поднёс канделябр ближе. Комиссар начал распаковывать свой чемодан.
– Что за чёрт… – пробормотал Мегре, возясь с замками. – Мой чемодан открывался не так… Ах!
Мы все тоже сказали «Ах!». Ещё бы!
В чемодане лежало много бархатных и замшевых коробочек разного размера, и когда стал их открывать, по стенам забегали и закачались разноцветные блики. Это были драгоценности: изумрудные и рубиновые ожерелья, бриллиантовые перстни, старинные золотые цепи.
– Что это? – пробормотал француз. – Где мои вещи?
– Это фамильные сокровища дез Эссаров. – широко улыбнулась Настя. – Мужайтесь. Ваш чемодан безвозвратно пропал.
– Но… как?! Как вы всё это провернули?!
Признайтесь, что женщины чувствительней к пыли. И то, что органная содержится в идеальной чистоте, мне бросилось в глаза раньше вас. Да и потом я ходила в музыкальную школу и что-то оттуда помню. Вот уж не думала, что пригодится. Какую из партий нужно было вспомнить в первую очередь, мне подсказал портрет «Мефистофеля»… Вот и вся дедукция. Я спустилась в «органную», открыла тайник и, к своему удивлению, обнаружила там не бомбу, а сундук с драгоценностями. Версия, возникшая у меня при этом открытии, была близка к истине.
Мегре всё перебирал и раскрывал коробки с драгоценностями.
– Но зачем вы подменили чемодан?
– Эта идея пришла мне в голову, когда я заметила, что сундук и ваш чемодан совпадают по размеру. Я правильно предугадала, что тратить время на возню с замками вашего чемодана Люпен не станет. Ему в голову не придёт, что на свете кроме него есть и другие люди, ценящие хорошую шутку…
- Мдаа… - сказал Мегре, набивая трубку - В этой истории досталось всем. Арсен Люпен приобрёл за шестьдесят тысяч франков мои сорочки и кальсоны. Мы потеряли элиту , гениев дедукции, и упустили возможность поймать гениального афериста. Так или иначе, – он взглянул на часы, – вот уже двадцать минут мы живём в столетии, которое начинается со слов «тысяча девятьсот». Судя по прелюдии, новый век сулит умникам вроде нас с вами не самые лестные сюрпризы.
– Что это?
Доктор подошёл к окну (мы были на втором этаже). Вдали, у ворот, мелькали огни. Донёсся приглушённый расстоянием свисток.
– Господа! Наглец действительно вызвал полицию!
– Уносим ноги. Только положим драгоценности на место. Когда вернутся хозяева замка, им будет трудно понять, что здесь делали взломщики. Зачем то установили в башне непонятное орудие пытки и капельницу, плотно закусили в столовой, понаставили вокруг дома сеток, выкинули из окна цветочный горшок и смылись. При этом ничего ценного не взято. Исчезновение верного управляющего, несомненно, тоже поставит дез Эссаров в тупик…
Когда, закрыв тайник, мы выходили через служебную дверь, я со вздохом сказал:
– Мы сами себя перехитрили. В России говорят: «На всякого мудреца довольно простоты».
– А у нас на этот случай есть детский стишок. Про трёх жителей деревни Готем, где по преданию обитают самые главные… – Мегре сделал паузу. – … самые главные умники во всей франции.
И он прочитал маленькое стихотворение, восхитившее меня глубиной и истинно японским изяществом метафоры. Смысл этого шедевра заключается в том, что Троим Мудрым нетрудно найти Путь к Истине, даже если они отправляются в Плавание Бытия на негодной посудине. Лаконичностью и красотой их Путь подобен краткому стихотворению.
Я попытался облечь стихотворение, услышанное от него, в классическую форму пятистишья из 31 слога:
В Путь трое мудрых,
Не устрашась тайфуна,
Поплыли в чёлне.
Своей краткостью их Путь
Сравниться мог бы с танка.
Примечания публикатора
На рукописи рассказа «Узница башни» имеется приписка, датированная 1907 годом:
«Только что прочитал возмутительное сочинение мистера Леблана „Господа сыщики опоздали“, где описана наша встреча с Арсеном Люпеном. Автор не только исказил факты истинного происшествия, но и со свойственной галльскому племени избирательностью памяти ни словом не упомянул о новогодней ночи 1900 года, когда великие сыщики и великий вор на самом деле впервые столкнулись лицом к лицу. В оправдание мистера Леблана можно сказать, что, в отличие от меня, он никогда не бывает прямым участником событий и вынужден принимать на веру россказни своего хвастливого приятеля, джентльмена не самой правдивой профессии. А то, что Люпен „запамятовал“ историю с адской машиной в замке Во Гарни, слишком понятно. Она не делает чести ни одному из тех, кто имел к ней касательство».[/more]
Игрок Легенда 1 День 2 День 3 День 4 День 5 День Роль Статус
Как Огюст Дюпен умудрился получить письмо с просьбой приехать 29 декабря, если сама записка от Люпена была написана только 30?
Сегодня вечером отпишусь, железно.
.