» Песенный мотив

ты снимаешь вечернее платье,
стоя лицом к стене,
и я вижу свежие шрамы
на гладкой, как бархат спине
мне хочется плакать от боли
или забыться во сне
где твои крылья,
которые так нравились мне?

где твои крылья
которые нравились мне?
где твои крылья
которые нравились мне?

Если есть зуб мудрости, значит, есть зуб глупости,
Мне какой-то выдрали, а какой - вопрос.
Вы не смейтесь, граждане, есть над чем задуматься:
Вам-то шутки-шуточки, а вырвали всерьез!

Я сижу и думаю: если мудрость выдрали,
Значит глупость вот она, стало быть, дурак.
То, что было до того, вроде было правильно,
То, что будет далее - это все не так.

К тебе тихо плывёт дельфин по имени боль
Он подарит тебе тысячи жемчужин слёз
Забирая взамен развалины грёз
Пройдёт один год и ты станешь другим

На тихом пляже разлуки умирает дельфин
Из разорванных глаз любовь словно сок
Малиновой струйкой уходит в песок
Когда на невинных берегах твоей души
Выросла мерзость небоскрёбами лжи
И в чистые воды льётся сточная грязь
По венам твоим в океаны стремясь
Нет рыбы как чувств нет мыслей как чайк
Лишь только страха дельфин на гребне отчаяния
Но он тоже уйдёт порвав носом сеть

И к тебе приплывёт дельфин по имени смерть
Он будет долго смотреть в твои пустые глаза
И тогда ты поймёшь зачем пришёл он сюда
И скинув одежду поплывёшь рядом с ним

Минуя Heavy Metal, не говоря о Disco,
Я сразу же попал в психоделические брызги,
О, этот авангард, начало всех начал,
Плюс-минус бесконечность, сюда попал - пропал.
Здесь царствует King Crimson, правит Robert Fripp,
Всё так необычно, таинственно, как скрип.
Frank Zappa то смеётся, то о чём-то говорит,
Brian Eno тянет звук, он любит колорит.
Я слушал Van Der Graaf, Genesis, Yes и Shultze.
Я чуть не завернулся, но вовремя очнулся.
Но только я покинул глубины подсознанья,
Новая волна меня накрыла с головой.
Выплыть было очень трудно, я остался плавать,
В омуте Punk Rocka есть отмели, есть заводь:
Stranglers, Nina Hagen, Patty Smith, Stray Cats,
Blondy, Clash, Police, Sex Pistols, Dire Straits.
Я меломан.

Нам сосиски и горчицу -
Остальное при себе,
В жизни может все случиться
Может "А", а может "Б".

Можно жизнь прожить в покое,
Можно быть всегда в пути...
Но такое, но такое! -
Это ж - господи, прости!

Дядя Леша, бог рыбачий,
Выпей, скушай бутерброд,
Помяни мои удачи
В тот апрель о прошлый год,

В том апреле, как в купели,
Голубели невода,
А потом - отголубели,
Задубели в холода!

Но когда из той купели
Мы тянули невода,
Так в апреле преуспели,
Как,порою, за года!

Что нам Репина палитра,
Что нам Пушкина стихи :
Мы на брата - по два литра,
По три порции ухи!

И айда, за той, фартовой,
Закусивши удила,
За той самой, за которой
Три деревни, два села!

Что ни вечер -"Кукарача"!
Что ни утро, то аврал!
Но случилась незадача -
Я докУмент потерял!

Лирика на ритме, как котлета между булок.
Al, возьми для меня с яблоками пирожок.
Стоп, всё это мы зовём McAvto.
А я пойду, схожу в алкогольную палатку.
Иду прямо по травке, нарушая законы дороги.
Мент пристебался. Нахрен тебе эти рогги?
Вот тебе кассета, видишь - моё табло?
Покупаю ром и для Al’а колу заодно.

Нам всё равно, мы своё кино гоним.
Что хотим, говорим, с кем хотим, спорим.
Когда заходим в тупик, производим стих,
Провоцируя ментов на сердечный приступ.

Мы едем, едем в городском позитиве.
Перекидываем, будто карты, слова без темы.
До первого припева отслушиваем рэп-демо.
Купер, отодвинь сидение - прижал колено.
По курсу стоит стена - Баскета граффити.
Я помню: он рассказывал, что здесь попал под мента.
А тёлка из окна в навороченном автомобиле
Посылает поцелуи, чтобы мы её хотели.

Иногда мне кажется что я должен встать
И отнести тебя как дитя
Броситься сверху с вершины холма
Так будет лучше для тебя и меня
Но мы лежим на склоне холма
И мне кажется что это все ерунда
Люди на холме кричат и сходят с ума
Но у холма нет вершины
У холма нет вершины
Он круглый как эта земля
У холма нет вершины
У холма нет вершины
Он круглый как эта земля

Я читаю "Нойес Дойчланд" десять раз на дню.
Всяко-разные германцы-иностранцы
Задурили, басурмане, голову мою.
Решено: иду на крайность,
Поменять пора ментальность,
заодно национальность заменю.

    Всенародно заявляю, что я немец.
    "Хенде хох! Цурюк! Нихт шиссен! Ауфштейн!"
    Я совковой жизни скидываю бремя,
    Сердце рвется в милый край - Шлезвиг-Голштейн!

Ну а я хочу, я хочу опять
По крышам бегать, голубей гонять.
Дразнить Наташку, дёргать за косу,
На самокате мчаться по двору.
Старушки искоса на нас глядят,
Не узнают вчерашних забияк.
А мы с Наташкой по двору идём
И нет нам дела больше ни о чём.
А я хочу, а я хочу опять
По крышам бегать, голубей гонять.
Дразнить Наташку, дёргать за косу,
На самокате мчаться по двору.
Детство, детство, ты куда ушло,
Где уютный уголок нашло.

Она прошла с открытыми плечами
И в декольте глубоком, как овраг.
И все вокруг мгновенно замолчали,
И заторчали, и сказали "Ах!".
Ах, каблучки, ах, черные колготки!
Весь этот хитрый женский антураж!
Так не бывает, это все от водки,
Иль от жары привиделся мираж.

Жизнь разносилась как туфля
И с потолка растет петля
Проклятая петля
Душу выпьет конопля
Тело приберёт земля

Я был слесарь шестого разряда,
Я получки на ветер кидал,-
Получал я всегда сколько надо -
И плюс премию в каждый квартал.

Если пьешь,- понимаете сами -
Должен что-то иметь человек,-
Ну, и кроме невесты в Рязани,
У меня - две шалавы в Москве.

Шлю посылки и письма в Рязань я,
А шалавам - себя и вино,-
Каждый вечер - одно наказанье
И всю ночь - истязанье одно.

Вижу я, что здоровие тает,
На работе - все брак и скандал,-
Никаких моих сил не хватает -
И плюс премии в каждый квартал.

Люблю свою бандуру
За этакий настрой:
Ну так и тянет дуру
Поклеветать на строй!

Поочернить действительность,
Позлобствовать на власть...
На собственную бдительность
Ей, видимо, накласть.

Ведь что же получается:
Чуть тронешь инструмент,
Тотчас же начинается
Двусмысленный момент.

Так дымно, что в зеркале нет отраженья
И даже напротив не видно лица,
И пары успели устать от круженья,-
Но все-таки я допою до конца!

Все нужные ноты давно
сыграли,
Сгорело, погасло вино
в бокале,
Минутный порыв говорить -
пропал,-
И лучше мне молча допить
бокал...

Лаптем сосну не перпилить,
Но подлеца переподлить -
Возможная задача,
Хотя и не пустяк.
Тут главно дело - кто кого,
Чем он тебя - тем ты его.
А как еще иначе?
Иначе, брат, никак!

Он тебе в карман - ты ему в карман,
Он тебе капкан - ты ему капкан,
Где золотом, где ядом,
И тут ему конец.
И все добро, последний гвоздь
Греби к себе, хватай, не бойсь:
Мол, так тебе и надо!
Не будь такой подлец!

Цветет, поднимается край наш огромный,
Горячее солнце над нашим путем.
Мы Ленина любим,
Мы Ленина помним,
Мы Ленину славу поем.

Он в бой нас позвал за счастливую долю,
В застенки и тюрьмы дошел его клич.
От гнета и боли
Нас к солнечной воле
Присел всех любимый Ильич.

Мы облик прекрасный вовек не забудем
И дело его до конца доведем.
Мы Ленина помним,
Мы Ленина любим,
И Ленину славу поем.

За счастье, за правду крестьян и рабочих,
За весь угнетенный великий народ
В тревожные ночи
Орлиные очи
Глядели бесстрашно вперед.

На звонких наречьях Отчизны родимой
Мы Ленина слово народам несем.
Мы Ленина любим,
Мы Ленина помним,
Мы Ленину славу поем.

На стройке великой, на вахте, в дозоре —
Нас Ленин повсюду ведет за собой.
И в шахте, и в море,
И в счастье, и в горе, —
Он с нами, отец наш родной.

Мы облик прекрасный вовек не забудем
И дело его до конца поведем.
Мы Ленина помним,
Мы Ленина любим,
И Ленину славу поем.

Мишка Шифман башковит -
У него предвиденье.
"Что мы видим, - говорит,-
Кроме телевиденья?
Смотришь конкурс в Сопоте -
И глотаешь пыль,
А кого ни попадя
Пускают в Израиль!"

Мишка также сообщил
По дороге в Мневники:
"Голду Меир я словил
В радиоприемнике..."
И такое рассказал,
До того красиво!-
Что я чуть было не попал
В лапы Тель-Авива.

Я сперва-то был не пьян,
Возразил два раза я -
Говорю: "Моше Даян -
Сука одноглазая,-
Агрессивный, бестия,
Чистый фараон,-
Ну, а где агрессия -
Там мне не резон".

...Хвост огромный в кабинет
Из людей, пожалуй, ста.
Мишке там сказали "нет",
Ну а мне - "пожалуйста".
Он кричал: "Ошибка тут,-
Это я - еврей!.."
А ему: "Не шибко тут!
Выйди, вон, из дверей!"

Мишку мучает вопрос:
Кто тут враг таинственный?
А ответ ужасно прост -
И ответ единственный:
Я в порядке, тьфу-тьфу-тьфу,-
Мишка пьет проклятую,-
Говорит, что за графу
Не пустили - пятую.

Южное солнце твое север мой обогреет.
Разные судьбы у нас, а дорога одна.
Если сегодня понять и принять не сумеют -
Грех тут не наш и не наша, тем паче, вина.
И наплевать, что уходят враги, как приходят.
Плохо, что годы у нас отнимают они.
Ох, как любителей много толкаться в проходе,
Только не будем мы им говорить "извини".

И вкусы и запросы мои - странны,-
Я экзотичен, мягко говоря:
Могу одновременно грызть стаканы -
И Шиллера читать без словаря.

...А суд идет, весь зал мне смотрит в спину.
Вы, прокурор, вы, гражданин судья,
Поверьте мне: не я разбил витрину,
А подлое мое второе Я.

И я прошу вас: строго не судите,-
Лишь дайте срок, но не давайте срок! -
Я буду посещать суды как зритель
И в тюрьмы заходить на огонек.

Я больше не намерен бить витрины
И лица граждан - так и запиши!
Я воссоединю две половины
Моей больной раздвоенной души!

Искореню, похороню, зарою,-
Очищусь, ничего не скрою я!
Мне чуждо это ё мое второе,-
Нет, это не мое второе Я.

Я научность марксистскую пестовал,
Даже точками в строчке не брезговал.
Запятым по пятам, а не дуриком,
Изучал "Капитал" с "Анти-Дюрингом".
Не стесняясь мужским своим признаком,
Наряжался на праздники призраком,
И повсюду, где устно, где письменно,
Утверждал я, что все это истинно.

От сих до сих, от сих до сих, от сих до сих,
И пусть я псих, а кто не псих? А вы не псих?

И с озёрного дна свет уймёт твою боль,
Ты вглядись в темноту и себя ей доверь –
Там начало пути, то не зеркало – дверь! –
Приглашение в путь тебе время дало –
В темноту без труда ты пройдёшь сквозь стекло:
Там Её ты увидишь, застыла в мольбе,
Успокой, усмири причитанья судьбе, –
Подари долгожданный покой и сотри
Преступления грех – искушенье любви,
Поклонись ты ей низко, с колен подними,
Ту старушку, всю в белом, из лужи крови...

Исидор пришел на седер,
Принес он мацу и сидр.
Но был у хозяйки сеттер -
И его боялся Исидор.

Хозяйка пропела:
- Иси-и-и-дор!
И сеттер понял:
- Иси!
Пропали маца и сидр,
А Исидор сказал:
- Мерси!

А сидр вылакал сеттер,
И, узнав по запаху сидр,
Сказала хозяйка:
- На седер,
Не приносят сидр, Исидор!

Русь мою великою страною,
Знают люди, было так всегда.
Меркнут звёзды ныне пред тобою,
Ведь навеки канула беда!

Шорох белых берёз, здесь Россия моя!
Средь улыбок и слёз шла твоя колея.
Красивей в мире нет, чем Отчизна-краса.
Песня мира летит высоко в небеса.

Будь всегда моя Россия тою,
Какой ныне видим мы тебя:
Милою, любимою, простою.
Живи мир и всех людей любя!
припев:
Шорох белых берёз, здесь Россия моя!
Средь улыбок и слёз шла твоя колея.
Красивей в мире нет, чем Отчизна-краса.
Песня мира летит высоко в небеса.

А люди все роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
- Мы в очереди первыe стояли,
А те, кто сзади нас, - уже едят.

Им объяснили, чтобы не ругаться:
- Мы просим вас, уйдите, дорогие!
Те, кто едят, ведь это - иностранцы,
А вы, прошу прощенья, кто такие?

А люди все роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
- Мы в очереди первыe стояли,
А те, кто сзади нас, - уже едят.

Но снова объяснил администратор:
- Я вас прошу, уйдите, дорогие!
Те, кто едят, ведь это - делегаты,
А вы, прошу прощенья, кто такие?

А люди все роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
- Мы в очереди первыe стояли,
А те, кто сзади нас, - уже едят.

Ты уходишь так рано и приходишь так поздно домой.
Я скучаю целый день, я смотрю во двор в окно.
Я хотел бы все время быть только с тобой.
Но пока я без тебя. И в душе моей темно.
Любовь - это не шутка.
Ты знаешь, я не шучу.
Ты живешь на 4-ом, а я на 6-ом,
И обертки от конфет пролетают за окном,
А когда ты уходишь, я смотрю тебе вслед.
Обернешься или нет, я махну тебе платком.
А когда в доме тихо, я слышу, как ты поешь.
Я пытаюсь тебе подыграть,
Но никак не могу подобрать мотив.
Засыпая, я вижу твои глаза,
Но они говорят мне "нет".
Удивляюсь, как я еще жив.

В день, когда мы, поддержкой земли заручась,
По высокой воде, по соленой, своей,
Выйдем в точно назначенный час,-
Море станет укачивать нас,
Словно мать непутевых детей.

Волны будут работать - и в поте лица
Корабельные наши бока иссекут,
Терпеливо машины начнут месяца
Составлять из ритмичных секунд.

А кругом - только водная гладь,- благодать!
И на долгие мили кругом - ни души!..
Оттого морякам тяжело привыкать
Засыпать после качки в уютной тиши.

И тогда вода нам как земля.
И тогда нам экипаж семья.
И тогда любой из нас не против-
Хоть всю жизнь служить в военном флоте.

Если б водка была на одного -
Как чудесно бы было!
Но всегда покурить - на двоих,
Но всегда распивать - на троих.
Что же - на одного?
На одного - колыбель и могила.

    От утра и до утра
    Раньше песни пелись,
    Как из нашего двора
    Все поразлетелись -
    Навсегда, кто куда,
    На долгие года.

А тётка её толстосисястая
Хомяками торгует сраными
В выходные на Птичьем рынке
И дерёт по пятёрке за штуку - ух, блядь!
А напротив мужик с бородавками
Продаёт кенарей с попугаями,
А дочка его белобрысая
С ушами нелепо торчащими
Водит дружбу с сестрой двоюродною
Космонавта Титова отважного,
У Титова есть пудель серебряный
С огромной елдою висячею,
Заболел он намедни чумкою
И издох, обосравшись бессовестно.
Но успел покусать, гуляючи,
Прапраправнука Бонча-Бруевича.

У-у-у-у... Бонч-Бруевич...
Бруевич-Бонч!

(Лаэртский)

Чувствуем с напарником - ну и ну,
Ноги прямо ватные, все в дыму,
Чувствуем - нуждаемся в отдыхе,
Чтой-то нехорошее в воздухе.

Взали "жигулевского" и "дубняка",
Третьим пригласили истопника,
Приняли, добавили еще раза,
Тут нам истопник и открыл глаза -

На ужасную историю
Про Москву и про Париж,
Как наши физики проспорили
Ихним физикам пари.