» Тексты любимых песен

Цвел ли, не цвел ли в низине жасмин,
В легком тумане - сквозил, не сквозил?
Бедный сказитель минувших годин,
Все-то ты выдумал, все исказил!

Знаешь другое, а помнишь - одно.
Твердую быль отгоняешь, как дым.
Мутное, сорное, черное дно
Все тебе кажется дном золотым!

Царственным шагом проходят года,
Краденым блеском украсив чело...
Черпать из детства мы будем всегда,
Хоть бы и не было в нем ничего!

Ал ли, не ал ли был ранний закат?
Звал ли, не звал ли огонь вдалеке?
Темной дорогой ушел Фортунат, -
Звон самозваный в пустом кошельке.
Новелла Матвеева

Очень серый в городе туман
Облепляет голову туман
Одинок и холоден туман
Серый в сером городе туман.

Упади ей на плечи туман
Загляни ей в глаза туман
Обними ее за плечи туман
Обними как меня обнимал.

Не забыть ее плеч, туман
Не забыть ее плач-обман.

Утопают в тумане дома
То обманет, то манит туман
Тишина да белесая мгла
Ни тебя, ни меня, туман...

(Е. Клячкин)

Скорее всего это уже было, но песня классная :


Цитата:

Celine Dion - My heart will go on

Every night in my dreams
I see you, I feel you,
That is how I know you go on

Far across the distance
And spaces between us
You have come to show you go on


Chorus:
Near, far, wherever you are
I believe that the heart does go on
Once more you open the door
And you're here in my heart
And my heart will go on and on

Love can touch us one time

And last for a lifetime
And never let go till we're gone

Love was when I loved you
One true time I hold to

In my life we'll always go on

Chorus:

You're here, there's nothing I fear,
And I know that my heart will go on
We'll stay forever this way
You are safe in my heart

And my heart will go on and on

И догорит звезда в неистовом паденье,
И разобьет волна свой лоб о парапет,
И будет новый день и новое смятенье,
И ветреный закат по-новому пропет...

Пока живет Любовь, нам есть за что держаться,
Нам есть куда идти, и для чего идти,
И падать в небеса, чтоб к звездам приближаться,
Храня огонь спасительный в груди.

И смерти - ни одной, и все - не понапрасну,
И мы летим стремглав, не разжимая рук...
Мы будем вечно жить, и будет все прекрасно.
И наш полет на этот свет неясный
Не оборвется вдруг.

И не коснется нас людское суесловье,
И тень не упадет с вороньего крыла,
Пока с тобою мы осенены Любовью,
И в пухе тополей ночь, словно день, бела.

Еще не замкнут круг, еще надеждой живы,
И жилка на виске пульсирует, дрожа.
И есть еще слова, которые не лживы.
Они одной Любви принадлежат.

(Б. Вайханский)

Если ты хороший парень,
Не так уж глуп и не подлец,
Я очень рад.

И чтобы все об этом знали,
Ты твердишь про это с детства
Всем подряд.

И ты гордишься, вот потеха,
Тем, что ты не хуже всех,
Хороший парень,
И больше ничего.

Если ты хороший парень,
Никому не помогаешь,
Не беда.

Ведь ты ни в чем не виноват,
И никому ты не мешаешь
Никогда.

И ты не нужен никому,
И потому приятен всем.
Хороший парень,
И больше ничего.

И у тебя всё впереди,
И сердце доброе в груди,
Ты всем хорош, но вот беда,
Ты не поймешь, идут года.
Но где твой след за столько лет
Тебя на свете нет.

Если ты хороший парень,
Не так уж глуп и не подлец,
Я очень рад.
И чтобы все об этом знали,
Ты твердишь про это с детства
Всем подряд.

И ты гордишься, вот потеха,
Тем, что ты не хуже всех,
Хороший парень,
И больше ничего.

(К.Никольский)

P.S. это не о тебе

Арго!
Разве путь твой ближе, чем дорога Млечная?
Арго,
О каких потерях плачет птица встречная?
Парус над тобой, поднятый судьбой,-
Это флаг разлуки, странствий знамя вечное!..

Арго!
Да пошли нам небо путь с луной и звездами!
Арго!
Если сникнет парус, мы ударим веслами...
Что ж, в конце концов,
Путь - вся цель гребцов,-
Вот, что нам открыли зимы с веснами.

песня из кинофильма
"Веселая хроника опасного путешествия"

О не лети так, жизнь, слегка замедли шаг.
Другие вон живут, неспешны и подробны.
А я живу - мосты, вокзалы, ипподромы.
Промахивая так, что только свист в ушах

О не лети так жизнь, уже мне много лет.
Позволь перекурить, хотя б вон с тем пьянчужкой.
Не мне, так хоть ему, бедняге, посочуствуй.
Ведь у него, поди, и курева-то нет.

О не лети так жизнь, мне важен и пустяк.
Вот город, вот театр. Дай прочитать афишу.
И пусть я никогда спектакля не увижу,
Зато я буду знать, что был такой спектакль

О не лети так жизнь, я от ветров рябой.
Мне нужно этот мир как следует запомнить.
А если повезет, то даже и заполнить,
Хоть чьи-нибудь глазах, хоть сколь-нибудь собой.

О не лети так жизнь, на миг хоть, задержись.
Уж лучше ты меня калечь, пытай, и мучай.
Пусть будет все - тюрьма, болезнь, несчастный случай.
Я все перенесу, но не лети так, жизнь.

(В. Качан)

Одинокий гитарист в придорожном ресторане.
Черной свечкой кипарис между звездами в окне.
Он играет и поет, сидя будто в черной раме,
Море черное за ним при прожекторной луне.


Наш милейший рулевой на дороге нелюдимой,
Исстрадав без сигарет, сделал этот поворот.
Ах, удача, Боже мой, услыхать в стране родимой
Человеческую речь в изложеньи нежных нот.

Ресторан полупустой. Две танцующие пары.
Два дружинника сидят, обеспечивая мир.
Одинокий гитарист с добрым Генделем на пару
Поднимает к небесам этот маленький трактир.

И витает, как дымок, христианская идея,
Что когда-то повезет, если вдруг не повезло,
Он играет и поет, все надеясь и надеясь,
Что когда-нибудь добро победит в борьбе со злом.

Ах, как трудно будет нам, если мы ему поверим...
С этим веком наш роман бессердечен и нечист,
Но спасает нас в ночи от позорного безверья
Колокольчик под дугой - одинокий гитарист.

Визбор

Вот как будто бы сначала
Начинается судьба
У бетонного причала,
У последнего столба.

Здесь вдали остались буи,
Здесь земля уже близка,
Здесь косынку голубую
Я, прищурившись, искал.

И забудутся едва ли
Эти несколько минут:
Здесь меня когда-то ждали,
А теперь уже не ждут.

Белой пеной, мягкой лапой
Бьются волны о маяк.
Я схожу себе по трапу -
Независимый моряк.

Но все время призывают
Отдаленные моря,
Все куда-то уплывают,
Выбирают якоря.

Так и мы от чьих-то судеб,
Как от пирса, отошли,
Так от нас уходят люди,
Словно в море корабли.

До свиданья, дорогие,
Вам ни пуха ни пера!
Пусть вам встретятся другие,
Лишь попутные ветра!

Море синее сверкает,
Чайки белые снуют...
Ни на что не намекаю,
Просто песенку пою.

(Ю. Визбор)

НА ВЕТРУ

Постою на ветру,
провожу свою жизнь до ворот.
Свое имя сотру
со стены как ненужный налет.
И в потухшем окне
отразится морозный туман.
Встрепенется во мне
чья-то грусть по родным городам.

Я замерзну дотла,
напевая свой горький куплет.
И взорвется в руках
твой внезапный помятый конверт.
День мне вслед закричит,
что простуда, мол, просто болезнь.
Только нужно лечить.
Я отвечу, чтоб в душу не лез.

Постою на ветру,
вспомню вдруг о тепле батарей.
Вместе с кожей сорву
мутный грех карнавальных огней.
Пусть беснуются сны,
расставляя капканы дверей.
Эта плоскость весны
все равно будет только моей...

(Виктор Цой)

Он ревновал ее к дождю
И укрывал джинсовой курткой
Ее июневые кудри,
А зонтик прижимал к локтю.
День дожидался темноты,
Жизнь начиналась с середины,
И закрывали магазины
Свои разнузданные рты.
Ветра стояли на своем,
Шатая цепь священнодейства,
И пошлое Адмиралтейство
Сдавало ангелов в наем,
Но их надежно берегли
Два добрых духа Джин и Тоник,
И мир, казалось, в них утонет,
Едва дотронувшись земли...
А мне казалось,
А мне казалось,
Что белая зависть - не грех,
Что черная зависть - не дым.
И мне не писалось,
Мне не писалось,
Мне в эту ночь не писалось, -
Я привыкал быть великим немым.
Он ревновал ее к богам
И прятал под мостом от неба,
А голуби просили хлеба
И разбивались за стакан.
И плоть несло, и дух опять
Штормил в девятибалльном танце -
От невозможности остаться
До невозможности унять.
И вечер длинных папирос
Линял муниципальным цветом,
И сфинксов он пугал ответом
На каждый каверзный вопрос.
И, видно, не забавы для -
По венам кровь против теченья.
Миг тормозов, развал-схожденье,
И снова - твердая земля.
А мне казалось,
А мне все казалось,
Что белая зависть - не бред,
Что черная зависть - не дым.
И мне не писалось,
Мне опять не писалось,
Не пелось и не писалось, -
Я стал почти что великим немым.
И отступил девятый вал,
И растворил свой сахар в дымке...
К стихам, к Довлатову, к Ордынке
Он вдохновенно ревновал,
Но вместо рифм бежали вслед
Два юных сфинкса Джин и Тоник,
И воздух был упрям и тонок,
Впитав рассеянный рассвет

Зимовье Зверей

Круглы у радости глаза и велики - у страха,
И пять морщинок на челе от праздненств и обид...
Но вышел тихий дирижер, но заиграли Баха,
И все затихло, улеглось и обрело свой вид.

Все стало не свои места, едва сыграли Баха...
Когда бы не было надежд, на черта белый свет!
К чему вино, кино, пшено, квитанции Госстраха
И вам - ботинки первый сорт, которым сноса нет?

Не все ль равно, какой земли касаются подошвы?
Не все ль равно, какой улов из волн несет рыбак?
Не все ль равно, вернешься цел или в бою падешь ты,
И руку кто подаст в беде - товарищ или враг?..

О, чтобы было все не так, чтоб все иначе было,
Наверно, именно за тем, наверно, потому,
Играет будничный оркестр привычно и вполсилы,
А мы так трудно и легко все тянемся к нему.

Ах, музыкант, мой музыкант! Играешь, да не знаешь,
Что нет печальных, и больных, и виноватых нет,
Когда в прокуренных руках так просто ты сжимаешь,
Ах, музыкант, мой музыкант, черешневый кларнет!

(Б. Окуджава-В. Берковский)

Все как будто шло своим путем,
Медленно и верно:
Успех в делах, семья и дом
Лечили раненые нервы,
Не будили звездные дожди
Моего воображенья,
И превратились виражи
В плавное скольженье.

Скажи, откуда ты взялась,
Моя нечаянная радость,
Несвоевременная страсть,
Горькая, а сладость?
Нарушив мой земной покой,
Ты от какой отбилась стаи,
И, что мне делать с тобой такой,
Я не знаю.

Вздрогнул, как от выстрела, мой дом,
Стены закачало,
Когда в окно твоим крылом
Счастье постучало.
Понимал ли дом, что он теперь
Для меня стал тесен,
Оставив незакрытой дверь
И окон не завесив.

Скажи, откуда ты взялась
И опоздать не испугалась,
Моя неведомая страсть,
Моя нечаянная радость,
Нарушив мой земной покой,
Ты от какой отбилась стаи,
И, что мне делать с тобой такой,
Я не знаю.

Мой уютный замок из песка
Стал как будто ниже,
И заменили облака
Рухнувшую крышу.
Ты смотрела, как под крышей той
Разгорались страсти,
Сказав, что на беде чужой
Мы не построим счастья.

Да я бы мог, конечно, отпустить
Тебя, но это не поможет
Чужому горю, ведь простить
Меня мой дом уже не сможет;
Расстаться можно и любя,
Боль рассосется понемногу,
Но только, обманув себя,
Мы обмануть не сможем Бога.

Скажи, откуда ты взялась?!!
Нарушив мой земной покой,
Ты от какой отбилась стаи,
И, что мне делать с тобой такой?
Не знаю!

(Игорь Тальков)

Не торопись
Говорить о том, что в жизни счастья нет
Не торопись..
Прямо в сердце льется розовый рассвет
Ночь уходит без следа
да, я- навсегда

Я нарисую мир таким, каким люблю,
На белом праздничном снегу рябин зарю..
Когда прозрачна, как слеза небес вода
Ты говори, что счастье есть всегда..
Ты говори всегда...
(кинофильм "Всегда говори "Всегда")

Улетают от нас эти тёплые дни,
Растворятся в былом они.
До свиданья, лета дни.
Ожерелья жемчужного матовый блеск
Вдруг увижу я в росной траве.
Как уже по-осеннему холоден лес
И прозрачен поляны свет.

Осень с себя платье снимает,
Катится жизни клубок.
Тонкая нить соединяет
Нас паутиной дорог,
Тонкая нить...
Улетают от нас эти тёплые,
Эти тёплые летние дни,
летние дни...

Осень рыжим хвостом заметает следы,
Но окутал мой дом лета дым.
И, как искорка, в нём вьёшься ты.
Вдаль поманит вишнёвого дерева цвет,
Запах солнца в ладонях твоих.
Но растаял давно в небе солнечный след,
Самолётом начертанный стих.

(А. Розенбаум)

Над заснеженным садиком
Одинокий фонарь,
И, как свежая ссадина,
Жжет мне сердце луна.
В эту полночь щемящую
Не заказан мне путь
На Ваганьково кладбище,
Где он лег отдохнуть.

Я пойду, слыша плач иных
Инквизиторских стран,
Мимо тел раскоряченных,
Мимо дыб и сутан.
Долго будет звенеть еще
Тех помостов пила...
Я пойду, цепенеющий
От величия зла.

Пистолеты дуэльные
Различаю во мгле,
Два поэта застрелены
Не на папской земле.
Офицерам молоденьким
Век убийцами слыть.
Ах, Володя, Володенька,
А нам кого обвинить?

И во взгляде рассеянном
Возле петли тугой
Промелькнет вдруг Есенина
Русочубая боль.
Рты распахнуты матерно,
Вижу пьяных господ
Над заблеванной скатертью
Велемировских од.

Вижу избы тарусские,
Комарова снега,
Две великие, русские,
Две подруги богам.
Дом на спуске Андреевском,
Где доска, кто в нем жил?
Но мы все же надеемся,
В грудь встречая ножи.

Проплывают видения,
И хочу закричать -
Родились не злодеями,
Так доколе ж нам лгать?
Я стою перед "Банькою",
Я закончил свой путь,
Я пришел на Ваганьково,
Где он лег отдохнуть.

(А. Розенбаум)

Осенний сумрак листья шевелит
и новыми газетами белеет,
и цинковыми урнами сереет,
и облаком над улочкой парит.
И на мосту троллейбус тарахтит,
вдали река прерывисто светлеет,
а маленький комок в тебе болеет
и маленькими залпами палит.

И снова наступает забытье,
и льется свет от лампы до бумаги,
глядят в окно на странное житье
пугающие уличные знаки.
Комком бумажным катится твой век
вдоль подворотен, вдоль по диабазу
и в переулках пропадает сразу.
А ты смотри, ты все смотри наверх.

Хоть что-нибудь увидишь в небесах,
за новыми заметишь облаками.
Как странно обнаружить на часах
всю жизнь свою с разжатыми руками
и вот понять: она - как забытье,
что не прожив ее четвертой части,
нежданно оказался ты во власти
и вовсе отказаться от нее.

(Е. Клячкин)

Я ухожу, оставляя горы окурков,
Километры дней, миллионы придурков,
Литры крови подаренной или потерянной.
Оставляю друзей, тех, что наполовину
Себя на радиоволнах, коротких и длинных,
Осчастливленных мною и обиженных мною.
Терзает ночь мои опухшие веки,
Я ничего, ничего об этом не помню.
Моя любовь осталась в двадцатом веке
И снова ночь, стрела отравлена ядом.
Я никогда, никогда тебя не оставлю,
Ты полежи со мною неслышно рядом

Я ухожу, оставляя причины для споров,
Мою смешную собаку, мой любимый город,
Недокуренный план, гигабайт фотографий.
Оставляю мечту, может, кто-то захочет
Три тетради сомнений моим неровным почерком,
Деньги в банке и многих себе подобных.
Терзает ночь мои опухшие веки,
Я ничего, ничего об этом не помню.
Моя любовь осталась в двадцатом веке.
Ночь, стрела отравлена ядом.
Я никогда, никогда тебя не оставлю,
Ты полежи со мною неслышно рядом.

(с) Земфира Талгатовна Рамазанова.

В вечернем воздухе пустом
звук поцелуя за углом,
как будто в луже гаснут пузыри.
и мокрый дом, и все окрест
звучит, как маленький оркестр,
где музыкантов прячут фонари.

и ты с улыбкою идешь,
тебе так близок этот дождь,
давно ли он стучал в твоей груди?
и почему-то не понять,
прошла ли жизнь или опять
все впереди, опять все впереди.

И почему-то не понять,
прошла ли жизнь или опять
все впереди, опять все впереди.

(Е. Клячкин)

Улетаю,
Растворяясь в воздушных теченьях
В своих грезах
Превращаюсь я в ветер весенний
И снова дождем возвратясь беззаботно,
Ручьи наполняю
Несусь, кувыркаясь, речною водою
И вновь улетаю
я падаю в небо,
Как волны бросаюсь за солнцем
я расплетаю
Золотистые пряди лучей
И, парус свой солнечный ветром наполнив,
Лечу над планетой
Как в зеркало сверху гляжусь в океаны,
Смеясь, узнаю в облаках свою тень

Улетая - таю. Тая - улетаю
В облака
Улетая - таю. Тая - улетаю
В облака

Рассветы, закаты
Как пеструю книгу листаю
Улетая за солнцем,
Удлиняю в полете свой день
И, парус свой солнечный ветром наполнив,
Лечу над планетой
Как в зеркало сверху гляжусь в океаны,
Смеясь, узнаю в облаках свою тень

(О.Газманов)

Небеса ли виной или местная власть
От какой непонятно причины
Мы куда бы не шли - нам туда не попасть
Ни при жизни ни после кончины
Для чего ты пришел в этот мир, человек,
Если горек твой хлеб и недолог твой век
Между дел ежедневных и тягот?
Бесконечна колючками крытая степь
Пересечь ее всю - никому не успеть
Ни за день, ни за месяц, ни за год

Горстку пыли оставят сухие поля
На подошвах, от странствия стертых
Отчего нас, скажите, родная земля
Ни живых не приемлет, ни мертвых?
Ведь земля остается все той же землей
Станут звезды, сгорев, на рассвете золой
Только дыма останется запах
Неизменно составы идут на восток
И верблюда качает горячий песок
И вращается небо на запад

И куда мы свои не направим шаги
И о чем не заводим беседу
Всюду ворон над нами снижает круги
И лисица крадется по следу
Для чего ты пришел в этот мир, человек,
Если горек твой хлеб и недолог твой век
И дано тебе сделать немного?
Что ты нажил своим непосильным трудом?
Ненадежен твой мир и не прочен твой дом -
Все дорога, дорога, дорога....

(А. Городницкий)

Два билета

Я случайно выиграл два билета
На то, чтобы мы с тобой
Отправились шляться по белу свету,
Совсем без денег и документов
Мы наложим с тобою вето
На парламенты, на президентов
Я всю жизнь так мечтал об этом...

Прочь из сети больного города —
Он глотает нас с чувством голода,
Без разбору считает, метит,
Он не слышит, как стонет ветер
В пустоте водосточных труб,
Он хотел бы зашелестеть
Листьями молодого дерева,
Но на месте дерева — сруб.

Что-то случилось со мной,
Мне кажется,
Что весь город в крови, все камни...
Чей-то мальчик скорее к маме
Убегает от правды-ссоры.
Закрываются ставни, шторы,
Неожиданно потемнело,
В зеркале отраженье ужаса онемело...

Всюду стон, плач:
- Нет, спасибо, не надо сдачи!
- Вас куда-нибудь подвезти?
Удар... Скорое такси... Врач!
Смотрит сквозь меня мутным взором:
- Кто сорвал с короля узоры?
- Посмотрите, король-то голый!

- Радость моя, проснись! Кто он?
- Мне приснился ужасный сон...
Дорогая, но суть не в этом,
Я случайно выиграл два билета
На то, чтобы мы с тобой
Отправились шляться по интернету
До скончания нашей жизни.

Ты же знаешь, что нынче нету
Ни лесов, ни полей, ни ветра,
Нет заката и нет рассвета,
Нет природы, зимы и лета
Собирайся — сегодня счастье
Нас сегодня же оцифруют,
Мы сегодня же канем в лету.

(Веретено)

Удел один - иди вперед,
Дождят дожди, хрустит ли лед,
По параллелям по седым
Твои костры, твои следы,
По параллелям по седым
Твои костры, твои следы.

Устанет осень моросить,
Снегов у просек не просить,
Но как цветы идут сквозь льды,
Твои костры, твои следы.

Шагай, дружище, по горам,
Не приезжай ты в город к нам.
В толпе не ценят ни цветов,
Ни параллелей, ни следов.

Удел один - иди вперед,
Дождят дожди, хрустит ли лед,
По параллелям по седым
Твои костры, твои следы.

(Ю. Визбор)

В темной комнате свет прoбежал по стене --
Чей-то рай легковой катится...
Ах, как на крыше в рубашке, прилипшей к спине,
Хорошо в летний дождь плачется.

Не пристанет никто: "Что с тобой, что с тобой?"
И не надо в ответ думать,
И сглотнув горький ком с дождевой водой,
Можно с крыши на все плюнуть.

Можно в скользкий наклон,задыхаясь, стучать,
Можно пятками жесть выгнуть
И в простуженный гром дрянь любую кричать,
А потом взять да вниз прыгнуть.

И ничем не помочь. Что словами сорить,
Если сам весть в долгах тоже.
Что не дожил, не прочь я тебе подарить --
Да другим эту жизнь должен.

В темной комнате свет прбежал по стене --
Чей-то рай легковой катится...
Ах, как на крыше в рубашке, прилипшей к спине,
Хорошо в летний дождь плачется.
(О. Митяев)

(С.Сурганова - И.Бродский)

Неужели не я, освещенный тремя фонарями,
Столько лет в темноте по осколкам бежал пустырями,
И сиянье небес о подъемного крана клубилось?
Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось.

Кто-то новый царит, безымянный, прекрасный, всесильный.
Над отчизной горит, разливается свет темно-синий,
А в глазах у борзых мельтешат фонари - по цветочку,
Кто-то вечно идет возле новых домов в одиночку.

Значит, нету разлук, значит, зря мы просили прощенья
У своих мертвецов. Значит, нет для зимы возвращенья.
Остается одно: по земле проходить бестревожно.
Невозможно отстать. Обгонять - только это возможно

Поздравляю себя с этой ранней находкой, с тобою,
Поздравляю себя с удивительно горькой судьбою,
С этой вечной рекой, с этим небом в прекрасных осинах,
С описаньем утрат за безмолвной толпой магазинов.

Слава Богу, чужой. Никого я здесь не обвиняю.
Никого не узнать. Я иду, тороплюсь, обгоняю.
Как легко мне теперь, оттого, что ни с кем не расстался.
Слава Богу, что я на земле без отчизны остался.

Не жилец этих мест, не мертвец, а какой-то посредник,
Совершенно один, ты кричишь о себе напоследок:
Никого не узнал, обознался, забыл, обманулся,
Слава Богу, зима. Значит, я никуда не вернулся.

Заезжий музыкант целуется с трубою,
В Пассаже, по утрам, так просто, ни о чем.
Он любит не тебя, опомнись, Бог с тобою,
Прижмись ко мне плечом, прижмись ко мне плечом.

Живет он третий день в гостинице районной,
Где койка у окна всего лишь по рублю.
И на своей трубе, как чайник, раскаленной,
Вздыхает тяжело. А я тебя люблю.

Трубач играет гимн, трубач потеет в гамме.
Трубач хрипит свое, и кашляет хрипя,
Но, словно лик судьбы, он весь в оконной раме.
Он любит не тебя, а я люблю тебя.

Дождусь я ль лучших дней, и новый плащ одену,
Чтоб пред топой проплыть, как поздний лист кружа?
Не многого ль хочу, всему давая цену?
Не сладко ль я живу, тобой лишь дорожа?..

Тебя не соблазнить ни платьями, ни снедью.
Заезжий музыкант играет на трубе.
Что мир весь рядом с ним, с его горячей медью?
Судьба, судьбы, судьбе, судьбою, о судьбе.

(Б. Окуждава)

Старое, доброе, вечное )

---

Дорогая педерача.
//понятно чьё

Дорогая передача!
Во субботу, чуть не плача,
Вся Канатчикова дача
К телевизеру рвалась.
Вместо чтоб поесть, помыться,
Уколоться и забыться,
Вся безумная больница
У экранов собралась.

Говорил, ломая руки,
Краснобай и баламут
Про бессилие науки
Перед тайною Бермуд.
Все мозги разбил на части,
Все извилины заплёл.
И Канатчиковы власти
Колют нам второй укол!

Уважаемый редактор!
Может, лучше — про реактор?
Про любимый лунный трактор?..
Ведь нельзя же — год подряд
То тарелками пугают —
Дескать, подлые, летают, —
То у вас собаки лают,
То руины говорят!

Мы кой в чём поднаторели,
Мы тарелки бьем весь год,
Мы на них уже собаку съели
(Если повар нам не врет),
А медикаментов груды
Мы — в унитаз, кто не дурак.
Вот это жизнь, и вдруг — Бермуды.
Вот те раз! Нельзя же так!

Мы не сделали скандала —
Нам вождя недоставало:
Настоящих буйных мало,
Вот и нету вожаков.
Но на происки и бредни
Сети есть у нас и бредни,
И не испортят нам обедни
Злые происки врагов!

Это их худые черти
Бермутят воду во пруду!
Это всё, я вам скажу, придумал Черчилль
В восемнадцатом году!
Мы про взрывы, про пожары
Сочинили ноту ТАСС...
Но тут примчались санитары
И зафиксировали нас.

Тех, кто был особо боек,
Прикрутили к спинкам коек.
Бился в пене параноик,
Как ведьмак на шабаше:
"Вы развяжите полотенцы,
Иноверы, изуверцы!
Нам бермуторно на сердце
И нам бермутно на душе!"

Сорок душ посменно воют,
Раскалились добела —
Во, как сильно беспокоют
Треугольные дела!
Все почти с ума свихнулись —
Даже кто безумен был, —
И тогда главврач Маргулис
Телевизер запретил.

Вон он, змей, в окне маячит,
За спиною штепсель прячет!
Подал знак кому-то — значит,
Фельдшер вырвал провода!
И нам осталось уколоться
И упасть на дно колодца,
И там пропасть, на дне колодца,
Как в Бермудах, навсегда!

Ну, а завтра спросят дети,
Навещая нас с утра:
"Папы! Что сказали эти
Кандидаты в доктора?"
Мы откроем нашим чадам
Правду — им не всё равно —
"Удивительное — рядом,
Но оно запрещено!"

А вон — дантист-надомник Рудик.
У него приемник-грундик,
Он его ночами крутит —
Ловит, контра, ФРГ!
Он там был купцом по шмуткам —
И подвинулся рассудком,
А к нам попал в волненьи жутком,
С растревоженным желудком
И с номерочком на ноге.

Он прибежал, взволнован крайне,
И сообщеньем нас потряс,
Будто наш научный лайнер
В треугольнике погряз,
Сгинул, топливо истратив,
Весь распался на куски...
Но двух безумных наших братьев
Подобрали рыбаки.

Те, кто выжил в катаклизме,
Пребывают в пессимизме.
Их вчера в стеклянной призме
К нам в больницу привезли,
И один из них, механик,
Рассказал, сбежав от нянек,
Что Бермудский многогранник —
Незакрытый пуп Земли!

"Что там было? Как ты спасся?" —
Каждый лез и приставал.
Но механик только трясся
И чинарики стрелял.
Он то плакал, то смеялся,
То щетинился, как еж...
Он над нами издевался!
Ну, сумасшедший — что возьмешь.

Взвился бывший алкоголик,
Матершинник и крамольник:
"Надо выпить треугольник!
На троих его! Даешь!"
Разошелся, так и сыпет:
"Треугольник будет выпит!
Будь он параллелепипед,
Будь он круг, едрёна вошь!"

Пусть безумная идея,
Не решайте сгоряча!
Вызывайте нас скорее
Через доку-главврача.
С уваженьем. Дата, подпись.
Отвечайте нам, а то,
Если вы не отзоветесь,
Ох, мы напишем в "Спортлото"!

Все года и века и эпохи подряд
Все стремится к теплу от морозов и вьюг.
Почему ж эти птицы на север летят,
Если птицам положено только на юг.
Слава им не нужна и величие,
Вот под крыльями кончится лед-
И найдут они счастье птичее
Как награду за дерзкий полет.

Что же нам не жилось, что же нам не спалось,
Что нас выгнало в путь по высокой волне?
Нам сиянья пока наблюдать не пришлось,
Это редко бывает - сиянья в цене!
Тишина. Только чайки как молнии.
Пустотой мы их кормим из рук.
Но наградою нам за безмолвие
обязательно будет звук.

Как давно снятся нам торлько белые сны,
Все другие оттенки снега замели,
Мы ослепли давно от такой белизны,
Но прозреем от теиной полоски земли.
Наше горло отпустит молчание,
Наша слабость растает как тень.
и наградой за ночи отчаянья будет вечный полярный день.

север, воля, надежда, страна без границ.
Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья.
Воронье нам не выклюет глаз из глазниц,
потому что не водится здесь воронья.
Кто не верил в дурные пророчества,
в снег не лег ни на миг отдохнуть,
Тем наградою за одиночество
Должен встретиться кто-нибудь.

(В. Высоцкий)

плохо верить во что-то.
в кого-то верить - тем более.
себе прибавлять заботы
своею же собственной волей

но, переборов недоверие,
себя изломав и посмев,
я делаю шаг к вере
и чувствую нож в спине

холодная сталь безразличия -
удар под сердце сзади.
все это до боли привычно,
оставьте же, Бога ради

к чему оправданий ересь?
чудак, - скажут друзья.
а я сделаю шаг к вере.
я вам верю. Иначе нельзя

н. адаменко

В подобную ночь мое любимое слово - налей;
И две копейки драгоценней, чем десять рублей.
Я вижу в этом руку судьбы,
А перечить судьбе грешно.
И если ты спишь - то зачем будить?
А если нет, то и вовсе смешно.

Приятно видеть отраженье за черным стеклом,
Приятно привыкнуть, что там, где я сплю - это дом.
Вдвойне приятно сидеть всю ночь -
Мой Бог, как я рад гостям;
Но завтрашний день есть завтрашний день,
И пошли они ко всем чертям...

В конце концов, пора отвыкнуть жить головой;
Я живу, как живу, и я счастлив, что я живой.
И я пью - мне нравится вкус вина,
Я курю - мне нравится дым...
И знаешь, в тот день, когда я встретил тебя,
Мне бы стоило быть слепым.

(БГ)