» Красивые, короткие стихи

Приходит день, приходит час,
Приходит миг, приходит срок —
И рвётся связь.
Кипит гранит, пылает лёд,
И лёгкий пух сбивает с ног —
Что за напасть?
Вдруг зацветает трын-трава,
Вдруг соловьём поёт сова,
И даже тоненькую нить
Не в состоянье разрубить
Стальной клинок!

Приходит срок — и вместе с ним
Приходят страх, озноб и жар,
Восторг и власть.
Азарт и нежность, гнев и боль —
В один костёр, в один пожар —
Что за напасть?!
Из миража, из ничего,
Из сумасбродства моего —
Вдруг возникает чей-то лик
И обретает цвет и звук,
И плоть, и страсть!

Нелепо, смешно, безрассудно, безумно -
Волшебно!..

(Ю. Ким)

В моей беспокойной и трудной судьбе
Останешься ты навсегда.
Меня поезда привозили к тебе,
И я полюбил поезда.

Петляли дороги, и ветер трубил
В разливе сигнальных огней.
Я милую землю навек полюбил
За то, что ты ходишь по ней.

Была ты со мной в непроглядном дыму,
Надежда моя и броня,
Я, может, себя полюбил потому,
Что ты полюбила меня.

(М. Дудин)

Ton aka hwost

Хуана Инес де ла Крус
Перевод с испанского И. Чежеговой.

РОМАНС,
Плачь, плачь сильнее, скорбь моя,
слез горьких не стыдись:
где горе искренне, ему
без слез не обойтись.

Пусть криками исходит боль,
коль в сердце тесно ей, -
чем нестерпимее она,
тем скрыть ее трудней.

Кричи, коль скорби злой огонь
в груди невыносим:
поверит мало кто в пожар,
пока не виден дым.

Кричит страдалец, и грешно
рот зажимать ему:
ведь право узника - ломать
постылую тюрьму.

Лишь оскорбляем чувства мы,
заставив их молчать,
и умирает сердце там,
где на устах печать.

Но скорбь моя столь велика,
что хоть кричи, хоть плачь:
я - жертва скорби, а она -
навеки мой палач.

Не знаю, сколько жить ещё осталось,
Но заявляю вам, мои друзья, -
Работу можно отложить на старость,
Любовь на старость отложить нельзя.

(Н. Доризо)

Золото холодное луны,
Запах олеандра и левкоя.
Хорошо бродить среди покоя
Голубой и ласковой страны.

Далеко-далече там Багдад,
Где жила и пела Шахразада.
Но теперь ей ничего не надо.
Отзвенел давно звеневший сад.

Призраки далекие земли
Поросли кладбищенской травою.
Ты же, путник, мертвым не внемли,
Не склоняйся к плитам головою.

Оглянись, как хорошо другом:
Губы к розам так и тянет, тянет.
Помирись лишь в сердце со врагом -
И тебя блаженством ошафранит.

Жить - так жить, любить - так уж влюбляться.
В лунном золоте целуйся и гуляй,
Если ж хочешь мертвым поклоняться,
То живых тем сном не отравляй.

Это пела даже Шахразада,-
Так вторично скажет листьев медь.
Тех, которым ничего не надо,
Только можно в мире пожалеть.

С.Есенин

Есть жёны, что всю жизнь - как дети.
Они капризны и милы,
Они живут на белом свете,
Светясь от каждой похвалы.

И, открывая утром глазки,
Почти беспомощно глядят.
Наивным требованьем ласки
И счастья светится их взгляд.

Они любимые, родные,
Хоть к нам добры не всякий раз...
И жёны есть совсем иные,
Те - словно матери для нас.

Дела, дела до самой ночи,
Всё близко ей в твоей судьбе.
А открывает утром очи,
И в них - забота о тебе.

... Но чёткой грани всё же нету:
С тех пор как стала ты женой,
Поочерёдно то и это
В тебе является одной.

(К. Ваншенкин)

Нам
Осень спектакль играла,
Прощально взирая на город,
И скерцо осеннего бала
Стихало.
Она же наскОро

В антракте
Вдруг бешенством красок
Меняя наряды и маски,
С порывами ветреных плясок
Дарила
Урывками ласки.

А в эти
три дня – “пиццикато"
Взрывное, внезапное лето
Ворвалось, рассыпавши злато
Листвы
Буйством яркого света.

Окончен
Антракт и обратно,
Дожди и дожди – одиноко.
Дыханье легко и отрадно,
Под музыку
Слез водостока.

Под ритмы волшебного бала
нам главные роли играла
лишь Осень...
(Эдуард Филь)

С тобой я самая верная,
С тобой я самая лучшая.
С тобой я самая добрая,
Самая всемогущая.
Щедрые на пророчества
Твердят мне:
Счастье кончается!
А мне им верить не хочется,
Мне их слушать не хочется.
Ну их всех!
Ничего не кончится.
Так иногда случается.

В. Тушнова

Человек привыкает
Ко всему, ко всему.
Что ни год получает
По письму, по письму

Это в белом конверте
Ему пишет зима.
Обещанье бессмертья -
Содержанье письма.

Как красив её почерк! -
Не сказать никому.
Он читает листочек
И не верит ему.

Зимним холодом дышит
У реки, у пруда.
И в ответ ей не пишет
Никогда, никогда.

(А. Кушнер)

Р. Стивенсон Перевод С. Маршака Не совсем короткое, но все же...

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.

В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский.
Безжалостный к врагам,
Прижал он бедных пиктов
К скалистым берегам.

На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый — на живом.

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.

В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
И рядом реют чайки
С дорогой наравне.

Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»

Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,
- Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели па допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.

Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
- Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!

Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.

И вдруг голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!

Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!
- Карлик сказал королю.

Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
- Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!

Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.

Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод
-И я научу шотландцев
Готовить старинный мед!..

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:

- Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна
- Мой вересковый мед!

Есть тайна в пламени огня.
Нетрудно в этом убедиться,
Когда, ласкаясь и дразня.
Костер зловеще веселится.
Неуловимы и легки,
Взлетают искр протуберанцы.
И пляшут, вьются языки
В неистовом священном танце.
Ритм завораживает взгляд.
Сознанье словно цепенеет.
Тот танец сотни лет подряд
Людскими душами владеет.
Его веками свято чтут,
Как символ древнего кумира,
Что заключил в себе мечту
И тайну сотворенья мира.
(?)

Время шло. Время шло. Не считали мы дней,
Нас надежда всё вдаль завлекала,
Мы судили-рядили о жизни своей,
А она между тем утекала.

Мы всё жить собирались, но как? - был вопрос.
Разгорались у нас разговоры,
Простирались до мук, доходили до слёз
Бесконечные споры и ссоры.

Сколько светлых минут перепортили мы
Тем, что лучших минут ещё ждали,
Изнуряли сердца, напрягали умы
Да о будущем всё рассуждали.

Настоящему всё мы кричали: «Иди!»
Но вдруг холодно стало, морозно...
Оглянулись - и видим: вся жизнь - назади,
Так что жить-то теперь уж и поздно!

(В. Бенедиктов)

А наши судьбы, помыслы и слава,
мечты, надежды, радость и беда -
сейчас еще расплавленная лава,
текущая в грядущие года.

Ничто не затеряется, не сгинет,
и эта лава, наших судеб сплав,
от дуновенья времени остынет,
прекраснейшие формы отыскав.

Возникнут многозвучные поэмы,
томов бессмертных непреклонный ряд.
В них даже те из нас, что нынче немы,
взволнованно дыша, заговорят.

За глубину их, зрелость, безупречность
их в собственность охотно примет
вечность
сокровищ мира бережная мать -
и классикой велит именовать.

Но рядом с ними будет жить веками
тот первый мастер, что в избытке сил
живую лаву голыми руками
брал, обжигаясь, и лепил.
(Маргарита Алигер )

Ни у кого и ни за что не спросим
Про то, что не расскажем никому...
Но кажутся кривые сучья сосен
Застывшими «зачем» и «почему».

И снова ночь. И зимний ветер снова.
Дорога непокорная узка...
О, смертная и древняя, как «Слово»,
Как Игорь и как половцы, тоска!

(C. Наровчатов)

Светотенью рисую следы
На неровной бумаге рассвета.
Посмотри, узнаешь? Это ты
В тонкой рамке сгоревшего лета.

Предсказателем средней руки
Я судьбу для тебя разукрашу,
Где любовь и надежда - близки,
А потери и горе - подальше.

Угольком по ладони черта
Вместо данной (от бога? от черта?),
Для того чтоб в пределах холста
Белый цвет перевесил бы черный.

Только я никудышный пророк
И художник, как видно, не лучший.
Из разбившейся чашки потек
Выползает кофейною гущей.

Что ж, попытка - не пытка, mon cher?
Да, не вышло... знать, опыта мало.
Я к дивану подвину торшер
И вино разолью по бокалам.

Будем пить провиденью назло
И у пифий совета не спросим...
Светотенью распишет стекло
Рыжей кошкой пришедшая осень.
(?)

Всё повторяется на свете -
Вагоны, облака, дымок.
Я, трижды совершеннолетний,
Дышу, как юноша, легко.

Бурлит поток воспоминаний,
И льются музыкою вновь
Ручьи недопитых желаний,
Без спроса проникая в кровь.

В смятенье сам себе не верю,
Что я по-прежнему пою.
Должно быть, добрые деревья
Мне свежесть отдали свою.

Здесь нет вопросов и ответов,
Всё ясно, и понятно всё.
Пусть поезд вновь меня по свету,
Как тёплый дождик, пронесёт.

(Р. Ивнев)

Шепчет мне она тихим шопотом - не туда суёшь - жопа там... Челы, кто-нить читал "Про Поэтов и мышей"? Там фраза - "У Пушкина опять стояк - он в губы девушки ...!" Писаните на мыло, если - ДА!

Уставши бегать ежедневно
По грязи, по песку, по жёсткой мостовой,
Однажды Ноги очень гневно
Разговорились с Головой:
«За что мы у тебя под властию такой,
Что целый век должны тебе одной повиноваться;
Днём, ночью, осенью, весной,
Лишь вздумалось тебе, изволь бежать, таскаться
Туда, сюда, куда велишь;
А к этому ещё, окутавши чулками,
Ботфортами и башмаками,
Ты нас, как ссылочных невольников, моришь, -
И, сидя наверху, лишь хлопаешь глазами,
Покойно судишь обо всём,
Об свете, об людях, об моде,
Об тихой и дурной погоде;
Частенько на наш счёт себя ты веселишь
Насмешкой, колкими словами, -
И, словом, бедными Ногами
Как шашками вертишь».
«Молчите, дерзкие, - им Голова сказала, -
Иль силою я вас заставлю замолчать!..
Как смеете вы бунтовать,
Когда природой нам дано повелевать?»
«Всё это хорошо, пусть ты б повелевала,
По крайней мере нас повсюду б не швыряла,
А прихоти твои нельзя нам исполнять;
Да между нами, ведь признаться,
Коль ты имеешь право управлять,
То мы имеем право спотыкаться,
И можем иногда, споткнувшись, - как же быть, -
Твоё величество об камень расшибить».

Смысл этой басни всякий знает...
Но должно - тс! - молчать: дурак - кто всё болтает.

Д. Давыдов

Гонит ветер
туч лохматых клочья,
снова наступили холода.
И опять мы
расстаемся молча,
так, как расстаются
навсегда.
Ты стоишь и не глядишь вдогонку.
Я перехожу через мосток…
Ты жесток
жестокостью ребенка –
от непонимания жесток.
Может, на день,
может, на год целый
эта боль мне жизнь укоротит.
Если б знал ты подлинную цену
всех твоих молчаний и обид!
Ты бы позабыл про все другое,
ты схватил бы на руки меня,
поднял бы
и вынес бы из горя,
как людей выносят из огня.

В. Тушнова

Я ничего и никому не должен.
Не должен клясться в верности стране
За то, что с ней до нищеты я дожил.
За то, что треть земли моей в огне.

Я ничего и никому не должен.
Мне «молодые волки» не указ.
Они, конечно, много нас моложе,
Но вовсе не талантливее нас.

И новый мир по старому ничтожен
Среди своих раздоров и корыт.
Я ничего и никому не должен,
Поскольку никогда не жил в кредит

(А. Дементьев)

Нельзя за любовь – любое,
нельзя, чтобы то, что всем.
За любовь платят любовью,
или не платят совсем.
Принимают и не смущаются,
просто благодарят.
Или (и так случается!)
спасибо не говорят.
Горькое… вековечное…
не буду судьбу корить.
Жалею тех, кому нечего
или некому
подарить.

В. Тушнова

kitten
Судя по стилю это тот-же автор что и я привожу.

От корня, стволом - в поднебесье
Хвостом просиявшей кометы,
Зачем ты пришла, друидесса,
Сквозь нежные пальцы рассвета?
Я чувствую линию пьессы
Разыгранной в снах светотени,
Нам вместе скользить, друидесса,
По ранящим граням мгновений!
Мне видится: местью древесной,
И властью, и страстью греховной
Любимого мной друидесса
Ведет на костер свойц дубовый.
Кто я ему? Мать иль невеста?
Не помню... Но властны законы,
Диктуемые друидессой
В тяжелой дубовой короне.
Как вопль мой поджог поднебесье?
В безумье деревья пятятся...
И дуб твой, и ты, друидесса,
Погублены мной, поджигательницей.
С земною тщетою повенчана,
В презренье любовь уронившая,
Спесивая, смертная женщина,
Богиней себя возомнившая...
(с)Ирина Серотюк

Я придумал страну -"ДЛЯ ТЕБЯ!"
Это море и острова,
Где цветы цвета ранней весны
вырастают из теплой земли...
В этой стране "Для ТЕБЯ!"
Я однажды увидел Тебя!
Мы брели под весенним дождем,
Майским , светлым, как море днем!
Вечный Май в стране "ДЛЯ ТЕБЯ!"
Раздувал кораблей паруса!
И мой славный, усталый флот
Часто в твой возвращался порт!
Ты ждала меня! Ты ждала!
Твои руки ласкали меня!
Нам завидовали облака!
И Деревья! Простая трава!...
Я был счастлив, в стране"ДЛЯ ТЕБЯ!"
Пил вино и пел до утра!
Но вчера….. Отвернувшись…. Ушла......
Моя женщина... Навсегда!!!
И теперь в стране"ДЛЯ ТЕБЯ!"
Птица громко кричит:"Никогда!!!
Чужестранец! Забудь про меня!!!"
И другие, как боль, слова…
Я хриплю: «СТРАНА ДЛЯ ТЕБЯ! Я придумал Твои паруса!»
Вновь летят подо мной облака…ДЛЯ ТЕБЯ! ДЛЯ ТЕБЯ! ДЛЯ ТЕБЯ!....
Вновь летят подо мной облака….
Я придумал страну…. Для себя….
(c)???

Datacopy
возможно.Есть много мест с красивыми стихами,но без имен.Вернемся к классике


Упал на землю солнца красный круг.
И над землей, стремительно блистая,
Приподнялась зеркальность золотая
И в пятнах пепла тлела.
Все вокруг вдруг стало: и — туманисто;
и — серо...

Стеклянно зеленеет бирюза,
И яркая заяснилась слеза —
Алмазная, алмазная Венера.

Андрей Белый

Вот приходит замысел рисунка.
Поединок сердца и рассудка.

Иногда рассудок побеждает:
он довольно трезво рассуждает,

здравые высказывает мысли -
ну, и побеждает в этом смысле...

Сердце бьётся, сердце не сдаётся,
ибо сердце сердцем остаётся.

Пусть оно почаще побеждает!
Это как-то больше убеждает

(Ю. Левитанский)

Если ты хочешь стать живописцем,
ты рисовать не спеши.
Разные кисти из шерсти барсучьей
перед собой разложи,
белую краску возьми, потому что
это - начало, потом
желтую краску возьми, потому что
все созревает, потом
серую краску возьми, чтобы осень
в небо плеснула свинец,
черную краску возьми, потому что
есть у начала конец,
краски лиловой возьми пощедрее,
смейся и плачь, а потом
синюю краску возьми, чтобы вечер
птицей слетел на ладонь,
красную краску возьми, чтобы пламя
затрепетало, потом
краски зеленой возьми, чтобы веток
в красный подбросить огонь.

Перемешай эти краски, как страсти,
в сердце своем, а потом
перемешай эти краски и сердце
с небом, с землей, а потом...
Главное - это сгорать и, сгорая,
не сокрушаться о том.
Может быть, кто и осудит сначала,
но не забудет потом!

Б. Окуджава

Бывают дивные мгновенья,
Когда насквозь озарено
Блаженным светом вдохновенья
Всё, так знакомое давно.

Всё то, что сила заблужденья
Всегда являла мне чужим,
В блаженном свете вдохновенья
Опять является моим.

Смиряются мои стремленья,
Мои безбурны небеса,
В блаженном свете вдохновенья
Какая радость и краса!

Федор Сологуб

Когда-нибудь взгрустнёшь
Ты обо мне немножко.
Когда-нибудь всплакнёшь
У мутного окошка.

В холодной ряби луж
Девчонки моют боты.
И твой - как странно! - муж
Идёт уже с работы.

Дождливым серым днём
Войдёт и плащ свой сбросит.
- Ну что? Опять о нём? -
Тебя с обидой спросит.

(К. Ваншенкин)

Падения совершенные в отчаянье,
падения от непонимания,
разбудят новые надежды и мечты
как отражение бесмысленности, грусти, пустоты ...
за тем что мы не можем совершить,
за тем что мы не можем полюбить,
за тем что потеряли в ожидании ...
придут лишь новые падения и страдания.