» Красивые, короткие стихи

"Горяча моя постель..
Думка белая измята..
Где-то плачет коростель,
Ночь дневная пахнет мятой.

Утомленная луна
Закатилась за сирени..
Кто-то бродит у окна,
Чьи-то жалобные тени.

Не меня - её, её
Любит он! Но не ревную,
Счастье ведаю моё
И, страдая, - торжествую.

Шорох, шепот я ловлю..
Обнял он её, голубит..
Я одна - но я люблю!
Он - лишь думает, что любит.

Нет любви для двух сердец.
Там, где двое, - разрушенье.
Где начало - там конец.
Где слова - там отреченье.

Посветлеет дым ночной,
Встанет солнце над сиренью,
Он уйдёт к любви иной..
Было тенью - будет тенью..

Горяча моя постель,
Светел дух мой окрыленный..
Плачет нежный коростель,
Одинокий и влюбленный".
З.Н.Гиппиус

Этот город называется Москва.
Эта улица, как ниточка, узка.
Эта комната - бочонок о два дна.
И сюда приходит женщина одна.

Меж ключиц её цепочка мёрзлых бус,
он губами знает каждую на вкус,
он снимает их, как капелька с листа,
а она стоит, как девочка чиста.

Это чёрт её придумал или Бог?
Это бредил ею Пушкин или Блок?
И кому была завещена в века
эта бронзовая тонкая рука?

Эти тёмные печальные зрачки
открывали все затворы и замки.
Ей доступны все дворцы и все дома -
это входит в двери Истина сама.

Изгоняли её с тронов короли,
увозили в кругосветку корабли.
Оставалась караулить берега
ложь-любовница, распутница, деньга!

А она ломала руки, как лучи,
и срывала цепи бусинок с ключиц,
и лежали они, весом в шар земной,
на прямых ладонях Истины самой.

Татьяна Кузовлёва

На перевале снег горит контрастно,
Вечнозелёный окаймляя лес.
Не привлекает более пространство,
Лишь время вызывает интерес,
Что как река, течение украдкой
Замедлит вдруг, и убыстрит опять.
Как древний Рим периода упадка,
Владений не могу я удержать.
Летят на юг невидимые птицы,
Перекликаясь в звонкой тишине.
Как возвратить их? Как мне ухватиться
За этот день, сияющий в окне?
За женщину, которой нету ближе,
Прижавшуюся к моему плечу?
Окрестный мир как будто неподвижен,--
Лишь я один стремительно лечу,
Перемещаясь из сегодня в завтра,
В осенних дней крутой водоворот.
Меня сжигает холодом азарта
Падения стремительный полет.

(А. Городницкий)

Друг без друга у нас получается все
В нашем жизненном трудном споре.
Все свое у тебя, у меня все свое,
И улыбки свои, и горе.
Мы премудры: мы выход в конфликтах нашли
И, вчерашнего дня не жалея,
Вдруг решили и новой дорогой пошли,
Ты своею пошла, я - своею.
Все привольно теперь: и дела, и житье,
И хорошие люди встречаются.
Друг без друга у нас получается все.
Только счастья не получается...

/Эдуард Асадов/

Малинником диким зарос откос
Над поворотом реки.
Сладчайший ветер твоих волос
Коснулся моей щеки.

Мир, который нас окружал,
Малиной спелой пропах.
Губ твоих малиновых жар
Растаял в моих губах.

И через души прошли века,
А может быть, только миг.
Потом в океан унесла река
Твой просветлённый лик.

Неведомо мне, на какой волне
Время оборвалось,
Но всё ещё снится моей седине
Ветер твоих волос.

(М. Дудин)

Вспомним классиков

Песнь о собаке

Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.

До вечера она их ласкала,
Причёсывала языком,
И струился снежок подталый
Под тёплым её животом.

А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмырый,
Семерых всех поклал в мешок.

По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать.
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.

А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из её щенков.

В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрывался за холм в полях.

И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.

/С.Есенин/

В горах Гишпании тяжёлый экипаж
С кондуктором отправился в вояж.
Гишпанка, севши в нём, немедленно заснула;
А муж её меж тем, увидя тарантула,
Вскричал: «Кондуктор, стой!
Приди скорей! ах, боже мой!»
На крик кондуктор поспешает
И тут же веником скотину выгоняет,
Примолвив: «Денег ты за место не платил!» -
И тотчас же его пятою раздавил.

Читатель! разочти вперёд свои депансы,
Чтоб даром не дерзать садиться в дилижансы,
И норови, чтобы отнюдь
Без денег не пускаться в путь;
Не то случится и с тобой, что с насекомым,
Тебе знакомым.

(К. Прутков)

Так неистово светла
грань весеннего стекла,
что хотел бы жизнь pастpатить -
да pастpачена дотла!

Между нами (трусь - не трусь!)
четвеpтованная Русь.
Я к тебе чеpез гpаницу
и ползком не пpобеpусь.

Кpужевные беpега
да непpочные снега -
все как есть пеpечеpкнула
полосатая слега.

Вот и водка налита,
да какая-то не та:
как ни пpобую напиться -
не выходит ни чеpта.

Колобpодит у окна
одичалая весна.
Впоpу гибнуть за Отчизну,
хоть и бывшая она...

Е.Лукин

Под дождем
Солнце и гром отчаянный!
Ливень творит такое,
Что, того и гляди, нечаянно
Всю улицу напрочь смоет!

Кто издали отгадает:
То ли идут машины,
То ли, фырча, ныряют
Сказочные дельфины?

В шуме воды под крыши
Спряталось все живое.
Лишь в скверике, где афиши,
Стоят неподвижно двое.

Сверху потоки льются,
Грозя затопить всю улицу.
А двое вовсю смеются
И, больше того, целуются!

Шофер придержал машину
И, сделав глаза большие,
Чуть приоткрыл кабину:
- Вы что,- говорит,- дурные?

Те, мокрые, но смешливые,
Только заулыбались.
- Нет,- говорят,- счастливые! -
И снова поцеловались.

/Асадов/

Глубокий снег лежит у нас в горах.
Река в долине бег остановила.
Вся белая, слилась со снегом вилла.
И мы одни идём в своих снегах.
В устах медлительное: «Разлюбила...»
«Всегда люблю!» – поспешное в глазах.

Ну да, всегда... Я знаю, снег растает,
Под звон литавр взломает лёд река.
В ней снова отразятся облака,
И в рощах жемчуг трелей заблистает.
Ну, да – всегда! Об этом сердце знает!
Иначе снег лежал бы здесь – века!

(И. Северянин)

***
Все чаще, чаще падаю,
Все чаще грудь болит.
Уже вино не радует.
А только тяжелит.

Любил и пил запальчиво
И разгадал давно,
Что женщины обманчивы,
Как сладкое вино.

А жизнь была не гладенькой,
Не чистеньким кювет.
Уже кому-то дяденька,
Уже кому-то дед.

Здесь новые возможности.
Но горько между тем,
Поскольку к новой должности
Я не готов совсем.
Василий Дмитриевич Федоров

Пьем кофе в аэровокзале,
На галерее наверху,
Где репродуктор в гулком зале
Кричит подобно петуху,
И объявляются посадки
В неведомые города.
Тот кофе, чёрный и не сладкий,
Не позабуду никогда.

От скушных горестей домашних
Сбежать в ночной водоворот,
Где руки жмут, платками машут
И ставят стрелки наперёд.

Гудит над Магаданом вьюга,
Цветёт в садах Алма-Ата.
Откликнись, и тебя упруго
Под локти схватит высота.
Там стюардессы-недотроги,
Рождённый кнопкой ветерок.
Предощущение дороги
Таинственней самих дорог.

Суровый бог Аэрофлота,
Благодарю за твой уют,
За обещание полёта
На эти несколько минут.

(А. Городницкий)

Руки свести - мост.
Губы свести - мозг
тысячи синих рыб
бросит туда - где ты,
где твоих ресниц
дугообразный тростник,
где египетский сон
в беге песчаных волн,
где отстал фараон.
Мы на поруки времен
приняты из тюрьмы,
выдвинуты из тьмы
подобьем блестящих перил
всем дугового моста, -
помнишь, я сотворил
тебя из ребра так,
как я хотел
тысячу жизней назад,
так, чтоб края тел,
как половины моста,
можно было свести
там, где живу я,
там где, живешь ты.

(Алейник)

Года четыре
Был я бессмертен.
Года четыре
Был я беспечен,
Ибо не знал я о будущей смерти,
Ибо не знал я, что век мой не вечен.

Вы, что умеете жить настоящим,
В смерть, как бессмертные дети, не верьте.
Миг этот будет всегда предстоящим -
Даже за час, за мгновенье до смерти.

(С. Маршак)

НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮТ

Вошел к парикмахеру, сказал - спокойный:
"Будьте добры, причешите мне уши".
Гладкий парикмахер сразу стал хвойный,
лицо вытянулось, как у груши.
"Сумасшедший!
Рыжий!" -
запрыгали слова.
Ругань металась от писка до писка,
и до-о-о-о-лго
хихикала чья-то голова,
выдергиваясь из толпы, как старая редиска.

В.В.Маяковский

День ли царит, тишина ли ночная,
В снах ли тревожных, в житейской борьбе,
Всюду со мной, мою жизнь наполняя,
Дума всё та же, одна, роковая, -
Всё о тебе!

С нею не страшен мне призрак былого,
Сердце воспрянуло, снова любя...
Вера, мечты, вдохновенное слово,
Всё, что в душе дорогого, святого, -
Всё от тебя!

Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь загубя, -
Знаю одно: что до самой могилы
Помыслы, чувства, и песни, и силы -
Всё для тебя!

(А. Апухтин)

Предпоследний этаж
раньше чувствует тьму,
чем окрестный пейзаж;
я тебя обниму
и закутаю в плащ,
потому что в окне
дождь - заведомый плач
по тебе и по мне.

Нам пора уходить.
Рассекает стекло
серебристая нить.
Навсегда истекло
наше время давно.
Переменим режим.
Дальше жить суждено
по брегетам чужим.
Бродский

Маяк, мерцающий вдали,
Воды солёная пучина.
Привычка плавать вне Земли
Практически неизлечима.

Друзья мне говорят: "Дыра
Хваленый Диксон твой и Тикси".
Друзья мне говорят: "Вчера
Твой одноклассник защитился".

С друзьями спорить не берусь
И не ряжусь я в Магелланы:
Мне попросту внушают грусть
Их достижения и планы.

И рад я видеть в этот миг
Билет свой до Владивостока,
Как нерадивый ученик,
В кино сбегающий с урока.

(А. Городницкий)

* * *
- Не изменяй!-
Ты говоришь, любя.
- О, не волнуйся.
Я не изменяю.
Но, дорогая...
Как же я узнаю,
Что в мире нет
Прекраснее тебя?
В.Д.Федоров

Про любофь )
По аллее по бульварной
Летним утром, в пять часов,
Вид имея нетоварный,
Шёл мужчина без трусов.

Нёс в руке кулёк изюма,
Звали как-нибудь его,
Сверху - ровно пол-костюма,
Снизу - ровно ничего!

На лице улыбку счастья
Луч рассветный рисовал,
Выступающие части
Свежий ветер обдувал

Где штаны его уснули,
Он решительно забыл,
Он шагал весёлый (хуле?)
К той, которую любил.

Знал: она ему откроет
И не станет морду бить,
А одежда - наживное,
Можно новую купить!

На юге жить нельзя, но можно отдыхать,
В каком-нибудь углу найдя кусочек тени.
Непротивленье злу, непротивленье лени,
Перо пытаюсь взять и отложу опять.

Всё дремлет в этот час, и солнце над горой,
И чайка, на воде повязанная бантом,
И исчезает враз нордический настрой
В недвижной тишине ленивого Леванта.

Ах, этот сон дневной, когда не тянет плыть
Ни взад и ни вперёд, ни в греки, ни в варяги,
И, повисая в зной, утрачивают прыть
Над мёртвой зыбью вод и паруса, и флаги.

О собственной судьбе в числе случайных тем
Раздумывая вскользь, припомнишь между прочим,
Что некуда тебе спешить, да и зачем? --
Ты здесь уже не гость, и отпуск твой бессрочен.

Слепит, глаза слезя, нефритовая гладь,
И воздух невесом, и тишина такая!
На юге жить нельзя, но можно умирать,
Как будто в новый сон из сна перетекая.

(А. Городницкий)

Я — изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты — предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.

Я — внезапный излом,
Я — играющий гром,
Я — прозрачный ручей,
Я — для всех и ничей.

Переплеск многопенный, разорванно-слитный,
Самоцветные камни земли самобытной,
Переклички лесные зеленого мая,
Все пойму, все возьму, у других отнимая.

Вечно-юный, как сон,
Сильный тем, что влюблен
И в себя и в других,
Я — изысканный стих.

Бальмонт

Снегом времени нас заносит - всё больше белеем.
Многих и вовсе в этом снегу погребли.
Один за другим приближаемся к своим юбилеям,
белые, словно парусные корабли.

И не трубы, не марши, не речи, не почести пышные.
И не флаги расцвечиванья, не фейерверки вслед.
Пятидесяти орудий залпы неслышные.
Пятидесяти невидимых молний свет.

И три, навсегда растянувшиеся, минуты молчанья.
И вечным прощеньем пахнущая трава.
...Море Терпенья. Берег Забвенья. Бухта Отчаянья.
Последней Надежды туманные острова.

И снова подводные рифы и скалы опасные.
И снова к глазам подступает белая мгла.
Ну, что ж, наше дело такое - плывите, парусные!
Может, ещё и вправду земля кругла.

И снова нас треплет качка осатанелая.
И оста и веста попеременна прыть.
...В белом снегу, как в белом тумане, флотилия белая.
Неведомо, сколько кому остаётся плыть.

Белые хлопья вьются над нами, чайки летают.
След за кормою, тоненькая полоса.
В белом снегу, как в белом тумане, медленно тают
попутного ветра не ждущие паруса

(Ю. Левитанский)

Леший на распутьи

Молиться? Хохотать?
Там, где лица, быть как тать?
На охоте быть как сокол?
Течь весною медом, соком?
Нюхать ложе водяницы?
Быть что и ночью редко сниться?
Надевать обряды волка?
Пробегать по небу голко?

Хлебников

Счастье - это утоленье боли.
Мало? Но уж в этом всё и вся:
Не добиться и ничтожной доли,
Никаких потерь не понеся;

Гнев, тоска, размолвки и разлуки -
Всё готово радости служить!
До чего же скучно было б жить,
Если б не было на свете муки...

(И. Сельвинский)

Это - снова душа со своим лебединым
Умирающим стоном,
И ее окружают полярные льдины
Караулом бессонным.

Это - снова душа со своею тревогой:
Может быть, ей удастся
Дотянуться рукою до Господа-Бога,
Рук вселенских касаться...

Это - снова душа на последнем дыханье,
На томительном вздохе
Расстается с неузнанным миром стихами,
Обретя свои сроки...

Вениамин Блаженный

Воскресают мертвецы,
Наши деды и отцы,
Пращуры и предки.

Рвутся к жизни, как птенцы,
Из постылой клетки.

Вымирают города,
Мужики и господа,
Старички и детки.

И глядит на мир звезда
Сквозь сухие ветки.

Георгий Иванов.

Субъективный идеализм

Мучаясь проклятыми вопросами,
Для себя решёнными заранее,
Понапрасну скучные философы
Спорят о границе мироздания.

Истина формально безупречная,
Силлогизм, плод рассудка голого, -
Ясно, что вселенная конечная,
Раз она легко влезает в голову.

Были звёзды, а к утру померкли.
Спрашиваешь - некому ответить.
Как давно сказал епископ Беркли:
Каждый человек - один на свете.

Каждый строит заново вселенную,
И она единственно реальная.
Есть вселенные довольно ценные,
Большинство вселенных тривиальные.

Сколько их, и грязных и заброшенных,
Для других вселенных - просто бедствие...
Делайте вселенные хорошими,
Ведь они слегка взаимодействуют!

Л.Блюменфельд

Братья, рюмки наливайте!
Лейся через край, вино!
Всё до капли выпивайте!
Осушайте в рюмках дно!

Мы живём в печальном мире;
Всякий горе испытал -
В бедном рубище, в порфире -
Но и радость бог нам дал.

Он вино нам дал на радость, -
Говорит святой Мудрец, -
Старец в нём находит младость,
Бедный - горестям конец.

Кто всё плачет, всё вздыхает,
Вечно смотрит сентябрём -
Тот науки жить не знает
И не видит света днём.

Всё печальное забудем,
Что смущало в жизни нас;
Петь и радоваться будем
В сей приятный, сладкий час!

Да светлеет сердце наше,
Да сияет в нём покой,
Как вино сияет в чаше,
Осребряемо луной!

(Н. Карамзин)

Нет, силой не поднять тяжёлого покрова
Седых небес…
Всё та же вдаль тропинка вьётся снова,
Всё тот же лес.

И в глубине вопрос – вопрос единый
Поставил Бог.
О, если б ты хоть песней лебединой
Ответить мог.

Весь мир стоит застывшею мечтою,
Как в первый день.
Душа одна и видит пред собою
Свою же тень.

(В. Соловьев)