pita Цитата: А кто знает? Анонимный автор? Откуда? Одна бабушка сказала?
Каких историков? И почему это Сталин приказал отобрать именно весь урожай и именно в богатых хлебом областях Украины? А что значит осенью? Выходит неизвестно когда? А может неизвестно был ли вообще такой указ?
А бьл вообще гладомор? А бьла вообще Украина ?
Цитата: Если уж говорить о коллективизации, так надо приводить серьёзные (не анонимные) источники.
В политической сфере коммунисты крепко держали власть в своих руках. С целью привлечь украинский народ, на Украине при участии новых украинских коммунистических деятелей была начата политика украинизации. В начале при ее проведении были допушены некоторые перегибы, но позже эта политика была откорректирована и сразу появились явные успехи. Этот период (1920 -е - начало 1930 годов) был периодом расцвета украинской литературы, культуры. Появились такие литературные объединения как МАРС И ВАПЛИТЕ (Вильна Акадэмия Пролетарськой Литэратуры), которую возглавлял Николай Хвилевой (Мыкола Хвыльовой). Лидеры ВАПЛИТЕ выдвинули лозунг " Гэть от Москвы!".
Но скоро российские коммунисты поняли, что Украина начинает отходить от России, и с личной указки Иосифа Сталина политика украинизации была свернута. Начались репрессии на деятелей украинской культуры.
Позже их назвали "расстрелянное возрождение".
В конце 20 - х годов Сталин покончил со всеми проявлениями оппозиции, с так называемыми троцкистами и начал политику ликвидации НЭПа. Началось установление диктатуры с мощной бюрократической систеиой партии коммунистов. Вскоре на территории СССР появилось тоталитарное государство, то есть государство в котором все сферы жизни контролировались органами советской власти.
В декабре 1927 года, на 15 съезде ВКП (б) было принято решение о переходе к коллективизации и ускорению индустриализации народного хозяйства.
Одновременно была принята первая пятилетка - экономический план на будущие пять лет (1928 -1933). Эти планы были направлены на милитаризацию СССР и концентрацию промышленности в России.
Постепенно была ликвидирована частная промышленность, была национализирована торговля, а на селе начала насильственно проводиться коллективизация.
За счет ограбления крестьянского населения строились будушие гиганты советской промышлености.
Коллективизация в СССР 1929-1934 гг. Сопротивление коллективизации и "раскулачиванию" вызвало целый ряд крестьянских выступлений и восстаний против политики Советского правительства. Однако, не смотря на огромный размах антисоветского движения (только в 1930 году более 2, 5 миллионов крестьян приняли участие в 14 тыс. восстаниях, бунтах и манифестациях против режима), крестьянство не выдвинуло из своей среды лидеров сопротивления, подобных А.Антонову или Н.Махно, что предопределило поражение бунтарей.
Стихийно вспыхивавшие крестьянские восстания одно за одним подавлялись в считанные дни частями ОГПУ и Красной Армии. Наиболее ожесточенное сопротивление коллективизации оказало население национальных окраин СССР
Восстания на Алтае, Восстания в Чечне, Восстания в Казахстане, Таймырское восстание, Басмаческое движение).
1928 - Антисоветское восстание в Забайкалье.
1928.03.22Т - Томская область. Начало крестьянского восстания в Зырянском районе.
1929 - Красноярский край. Сисимское антисоветское восстание (1929-1930 гг) в с.Сисим Новоселовского района. Кулацкое восстание в с.Павловка Березовского р-на под руководством К.Медведева, восставшими убит коммунист Паньков.
Антисоветское восстание в Бурятии.
.......
Однако в ноябре 1929 г. на Пленуме ЦК Сталин заявил, что в колхозном движении произошел коренной перелом. Вскоре он выдвинул утверждение, что индустрию невозможно развивать на базе мелкого крестьянского хозяйство, т.к. оно неспособно осуществить не только расширенное, но даже простое воспроизводство. Эти слова не соответствовали действительности, т.к. в условиях нэпа крестьянское хозяйство развивалось успешно, росли поголовье скота и размеры запашки, снижалась доля безлошадных и беспосевных хозяйств.
После заявления о совершившемся коренном переломе давление на крестьян с целью принуждения их к вступлению в колхоз резко усилилось. Партийные организации основных зерновых районов, объявленных районами сплошной коллективизации, (Нижнее и Среднее Поволжье, Дон, Северный Кавказ) стали принимать обязательства завершить коллективизацию к весне 1930 г., т.е. за два-три месяца. Появился лозунг «бешеных темпов коллективизации».
В декабре 1929 г. последовала директива обобществить скот в районах сплошной коллективизации. В ответ крестьяне стали в массовом порядке резать скот, что нанесло катастрофический урон животноводству.
5 января 1930 г. было принято Постановление ЦК «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». В главных зерновых районах предлагалось завершить коллективизацию к осени 1930 г., в остальных районах страны — на год позже. Постановление объявило основной формой коллективного хозяйства не сельхозартель, а коммуну. В отличие от артели, в коммуне обобществлялись не только средства производства, но все имущество. Местным организациям предлагалось развернуть соревнование по коллективизации. Естественно, в этой ситуации темпы колхозного строительства резко возросли. К 1 марта 1930 г. в колхозах состояли почти 59% дворов.
3. Политика «ликвидации кулачества как класса».
Главным средством принудить крестьян к вступлению в колхозы стала угроза раскулачивания. С 1928 г. проводилась политика ограничения кулачества. Было запрещено государственное кредитование кулацких хозяйств. Кулачество было обложено повышенными налогами. Многие зажиточные крестьяне стали распродавать имущество и уезжать в города.
Предложения перейти от ограничения кулачества к его уничтожению выдвигались не раз на протяжении 1928–1929 гг. Однако все они были отвергнуты, т.к. хозяйство зажиточных крестьян играло заметную роль в обеспечении страны товарным хлебом. Тем не менее в декабре 1929 г. Сталин заявил: «мы от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества перешли к политике ликвидации кулачества как класса».
30 января 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло Постановление «О мерах по ликвидации кулачества как класса в районах сплошной коллективизации». Кулаки были разделены на три группы: контрреволюционный кулацкий актив, наиболее крупные кулаки и все прочие. Принадлежавшие к первой группе подлежали раскулачиванию, аресту и заключению в лагеря, а нередко — смертной казни. Вторая группа после раскулачивания подлежала выселению в отдаленные районы, третья — выселению за пределы колхозных земель. В условиях сплошной коллективизации судьба второй и третьей оказалась одинаковой: выселение в северные районы Сибири. Имущество раскулаченных поступало в распоряжение колхозов.
Раскулачивание проводили не судебные органы, а исполнительная власть и милиция с привлечением коммунистов, местной бедноты и специально направленных в деревню рабочих-агитаторов («двадцатипятитысячников»). Четких критериев, кого считать кулаком, не существовало. В одних случаях раскулачивали сельских богатеев, в чьих хозяйствах трудилось несколько батраков, в других основанием для раскулачивания становилось наличие во дворе двух лошадей. Нередко кампания по «ликвидации кулачества как класса» превращалась в сведение личных счетов, а раскулачивание — в расхищение имущества зажиточных крестьян. В целом по стране раскулачиванию подверглось 12–15% дворов (в некоторых районах — до 20%). Реальный удельный вес кулацких хозяйств не превышал 3–6%. Это свидетельствует о том, что главный удар пришелся не по кулачеству, а по среднему крестьянству. Пострадали наиболее умелые хозяйственные крестьяне.
Раскулаченные и выселенные на Север считались «спецпереселенцами». Из них были созданы «спецартели», условия труда и жизни в которых мало чем отличались от лагерных. Только за 1932–1935 гг. 300 тыс. спецпереселенцев (приблизительно каждый шестой) умерли от истощения и непосильного труда.
По Конституции 1936 г. спецпереселенцы формально получили гражданские права. Однако на практике их положение не изменилось: покидать места поселения им не разрешали вплоть до смерти Сталина.
4. Борьба с «перегибами».
Насильственная коллективизация и массовые репрессии при раскулачивании вызвали сопротивление крестьян. Только за первые три месяца 1930 г. в стране произошли более 2 тыс. вступлений, связанных с насилием: поджоги и взлом колхозных амбаров, нападения на активистов и т.п. Это вынудило советское руководство временно приостановить коллективизацию.
2 марта 1930 г. Сталин выступил в «Правде» со статьей «Головокружение от успехов». Принуждение к вступлению в колхоз и раскулачивание середняков были осуждены как «перегибы». Вина за это была целиком возложена на местных работников. В тот же день был опубликован Примерный Устав колхоза, в соответствии с которым колхозники получили право держать на личном подворье корову, мелкий скот, птицу.
14 марта последовало Постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном строительстве». Вступившие в колхоз под давлением получили право вернуться к единоличному хозяйству. Последовал массовый отлив из колхозов. К июлю 1930 г. в них осталось 21% дворов против 59% к 1 марта. Однако уже через год уровень коллективизации вновь вышел на мартовский уровень 1930 г. Это объясняется более высокими налогами на единоличников, трудностями, с которыми они сталкивались, пытаясь получить назад переданные колхозам наделы, скот и инвентарь.
5. Голод начала 1930-х гг.
В 1932–1933 гг. деревня зерновых районов, только что пережившая коллективизацию и раскулачивание, оказалась охвачена тяжелейшим голодом. 1930 г. был урожайным, что позволило не только снабдить города и отправить зерно на экспорт, но и оставить достаточное количество хлеба колхозникам. Но в следующем 1931 г. урожай был несколько ниже среднего, а объемы хлебозаготовок не только не сократились, но и выросли. Прежде всего это объяснялось стремлением вывезти как можно больше хлеба за границу ради получения валюты для закупки промышленного оборудования. Хлеб изымали, не оставляя крестьянам даже необходимого минимума. Та же картина повторилась в 1932 г. Крестьяне, понимая, что хлеб будет изъят, начали его прятать. К тому же значительная часть зерна не была убрана и осталась на корню. Хлебозаготовки, прежде всего в основных зерновых районах, были сорваны.
В ответ государство прибегло к жестоким карательным мерам. В районах, не выполнивших задания по хлебозаготовкам, у крестьян отбирали все имевшиеся запасы продовольствия, обрекая их на голодную смерть. На Северном Кавказе депортировали на север целые станицы. Голод охватил наиболее плодородные зерновые районы, причем если деревни умирали от голода, то в городах ощущалось лишь некоторое ухудшение снабжения. Это был искусственный, сознательно организованный голод. Его жертвами стали, по различным оценкам, от 4 до 8 млн. чел.
В разгар голода 7 августа 1932 г. было принято Постановление «Об охране имущества государственных предприятий, совхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», известное в обиходе как «указ о пяти колосках». Любое, даже самое малое хищение государственного или колхозного имущества отныне каралось расстрелом с заменой десятью годами заключения. Жертвами указа стали женщины и подростки, которые, спасаясь от голодной смерти, ночами стригли ножницами колосья или подбирали просыпанное при жатве зерно. Только в 1932 г. по закону от 7 августа было репрессировано свыше 50 тыс. чел., в т.ч. более 2 тыс. чел. были приговорены к расстрелу.
6. Завершение коллективизации.
Во время голода процесс коллективизации приостановился. Лишь в 1934 г., после того, как голод прекратился и вновь начало расти сельскохозяйственное производство, возобновилось и вступление крестьян в колхозы. Постоянно растущие налоги на единоличников и ограничение их полевых наделов одним гектаром на двор (до коллективизации на один двор приходилось в среднем 13 га) не оставило крестьянам выбора. Приходилось или вступать в колхозы, или покидать деревню. К 1937 г. колхозниками стали 93% крестьян. Занятость в сельском хозяйстве за счет раскулачивания, переселения в города и голода сократилась на 15–20 млн. чел.
Колхозы были поставлены под жесткий контроль советских и партийных органов. Закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию были установлены на крайне низком уровне. К тому же колхозы должны были оплачивать своей продукцией услуги МТС и платить государственный натуральный налог. В результате колхозники вынуждены были работать фактически бесплатно. Каждый колхозник был обязан под страхом уголовного преследования отработать на колхозном поле определенный минимум трудодней. Покинуть деревню без согласия правления колхоза было невозможно, т.к. деревенские жители не получили паспортов, введенных в 1932 г. основным источником существования крестьянских семей стало личное приусадебное хозяйство.
В результате коллективизации урожайность зерновых снизилась. Производство зерна на душу населения упала с 47 ц/га в 1928 г. до 40–44 ц/га в 1940 г. Правда, возросла производительность труда в сельском хозяйстве, но это объяснялось притоком новой сельскохозяйственной техники во второй половине 30-х гг. На 40% сократилась продукция животноводства.
Таким образом, коллективизация нанесла тяжелый урон сельскому хозяйству, обрушила на крестьян голод и репрессии, привела к потере деревней рачительного отношения к земле. Такую цену страна заплатила за обеспечение средствами и рабочей силой форсированной индустриализации.
http://subscribe.ru/archive/job.education.histdistcourse/200304/14090512.html “Теоретическим” оправданием массовых репрессий в 30-е годы стала сталинская “концепция” обострения классовой борьбы в стране по мере ее продвижения к социализму. Эта “идея” особенно сильно ударила по крестьянству в период коллективизации сельского хозяйства. Эта кампания началась призывом И.В.Сталина ударить по кулаку так, чтобы он не мог больше подняться. И “место” кулаку готовится: в 1930 году было принято постановление об исправительно-трудовых лагерях, создано Главное управление лагерей страны (ГУЛАГ). Ужесточалось законодательство, расширялись права силовых органов. ЦК ВКП(б) определил жесткие сроки проведения коллективизации в стране.
Кулаки, подлежащие репрессированию, были разбиты на категории. На Владимирской земле коллективизацию в основном планировалось завершить весной 1931 года. Владимирскому окружному отделу ОГПУ окружной комитет ВКП(б) предписал принять соответствующие меры “к кулакам и зажиточным”. Местным властям давались широкие полномочия по ликвидации кулачества.
“Тройки”, специальные штабы, двадцатипятитысячники, уполномоченные, местные партийные, советские и силовые структуры с привлечением бедноты обещаниями, запугиванием, лишением избирательных прав, угрозами конфискации имущества, арестами стремились преодолеть сопротивление значительной части крестьянства насильственной коллективизации и раскулачиванию. В Александровском округе к весне 1930 года было зафиксировано 400 выступлений против коллективизации, репрессировано 967 человек, среди которых большинство составляли середняки. Во Владимирском округе к раскулачиванию было представлено 4252 хозяйства, а утверждено – 3368. Уже к 20 февраля 1930 года в округе было арестовано 764 человека, в том числе 654 кулака, 50 священнослужителей. Раскулачивание часто сопровождалось антирелигиозным неистовством. В результате массовых политических репрессий, как снежный ком, стали расти колхозы. На 1 декабря 1929 года в Александровском округе колхозы объединяли 5,6 процента, а на 14 февраля 1930 года – уже 66,2 процента всех крестьянских хозяйств. Во Владимирском округе с 2 процентов в мае 1929 года доля крестьянских хозяйств, объединенных в колхозы, увеличилась до 43 процентов к 1 марта 1930 года. Аналогичная картина оказалась и в Муромском округе. О насильственной коллективизации свидетельствует массовый “развал” колхозов после известной “оттепели” в марте 1930 года. Уже к июлю их число сократилось почти в 3 раза, а в Александровском округе – почти в 4 раза.
До 70 процентов колхозников стремились выйти из коллективных хозяйств. В Муромском округе, например, в колхозах осталось не более 17 процентов крестьянских хозяйств.
Но насилие к вышедшим из колхозов и не вступившим в них не прекратилось. Крестьянские семьи выселялись. Крестьян арестовывали председатели сельских Советов, секретари сельских партийных ячеек, районные, окружные и краевые уполномоченные и т.д. Органы ОГПУ и особенно милиция нередко проводили аресты без всякого основания, действуя по правилу: сначала арестовать, а потом разобраться. В 1930 году из сел и деревень страны выселили 113 013 семей в количестве 551 330 человек, на следующий год репрессиям подверглась 243 531 семья “кулаков”, или 1 128 198 человек. Были раскулачены тысячи хозяйств и на Владимирской земле.
В селе отбирали зерно методами, напоминающими расправы с крестьянами периода гражданской войны. Указ от 7 августа 1932 года покушавшихся на колхозную собственность рассматривал как врагов народа, подрывавших основы советского строя. В результате во многих районах страны в 1932–1933 годах крестьяне начали умирать от голода: погибло, по разным источникам, от двух до восьми млн. человек. 31 июля 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило разнарядку НКВД о репрессировании бывших кулаков, антисоветчиков, социально опасных “элементов”, разбитых на две категории. Наиболее враждебные Советской власти – первая категория – подлежали расстрелу (72 250 человек). Менее активные, но враждебные “элементы” (188 500 человек) были отправлены в заключение на 8–10 лет. В Ивановской области, соответственно, – 750 и 2 000 человек. Сокращение крестьянских дворов с 25 млн. (1928 год) до 18,6 млн. (1940 год) – наглядный итог неистовой коллективизации.
http://repressii.avo.ru/content.php?menu=11&page_id=4 КНИГА СКОРБИ
История нашей Родины полна печальных и поистине трагических страниц. Одна из наиболее страшных - массовые репрессии 30-40-х и начала 50-х годов XX века.
Архивные документы МВД СССР, хранящиеся в ГАРФ, содержат цифровые данные о количестве осужденных по делам органов ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-МВД за 1921-1953 годы,1 из которых видно, что самый высокий пик числа осужденных в масштабах СССР пришелся на 1937-1938 годы - 1,3 млн. человек (33,1% общего числа осужденных за этот период за "контрреволюцию"). Из них 682 тыс., то есть более половины были приговорены к высшей мере наказания. По приговорам троек и особых совещаний за эти два года были расстреляны 2/3 миллиона человек. На языке приговоров это звучало как "разгром бухаринско-троцкистс-кой банды", в народном обиходе -"ежовы рукавицы", в политологии как "смена руководящих кадров в стране".2
http://orel.rsl.ru/nettext/memorial/pavlodar.htm Во исполнение поставленных задач, уже в первые годы Советской власти фактически истреблены были дворянство, купечество и буржуазия, огромные потери понесла русская интеллигенция. Но самая главная потеря России в XX столетии, самая страшная трагедия — уничтожение крестьянства. Во все времена именно крестьянство являлось хранителем традиционных устоев и традиционной православной веры русского народа, носителем народной культуры и обычаев, составляло ту часть населения России, откуда государство черпало главные людские ресурсы для решения общенациональных задач и обороны страны.
Еще в конце XIX в. 87% населения России (81,4 млн человек) жило в сельской местности, из них 69,4 млн (74%) занимались сельским хозяйством. И хотя в крестьянской среде шло социальное расслоение, вызванное экономическими причинами, в среднем материальное положение крестьянства в начале XX в. улучшилось. Крестьяне скупали помещичьи земли (к 1913 году они купили 34 млн. десятин земли на сумму более 4 млрд. рублей), в 2 раза увеличились расходы крестьян на потребительские товары, увеличилось производство зерна, мяса и молочных продуктов.
Революционные бури семнадцатого года, казалось бы, даровали русским крестьянам землю и надежду на спокойное развитие. Но уже события Гражданской войны показали, что крестьянство для новой Советской власти — это лишь «материал» для «выработки нового человечества». Ярким свидетельством тому стала политика расказачивания, продразверстки, жесточайшие подавления крестьянских восстаний.
Самым крупным крестьянским восстанием в годы Гражданской войны была «Антоновщина», разразившаяся в Тамбовской и частично в Воронежской губерниях в 1920–1921 гг. Причиной восстания стало недовольство крестьян политикой продразверстки, проводимой большевиками. Восстание началось в августе 1920 года с разоружения крестьянами двух деревень продотряда. Во главе восставших крестьян встал начальник уездной милиции эсер А.С. Антонов, по имени которого движение получило название «Антоновщина». Программа восставших была принята на губернском съезде трудового крестьянства. Она включала задачи свержения власти коммунистов, созыва Учредительного собрания, создания временного правительства, отмены продразверстки и др. К началу 1921 года восставшие сумели организовать две армии численностью до 50 тыс. человек. Первое время борьба с ними велась силами местной милиции, партийного актива и бедноты. По указанию Ленина в феврале 1921 года с Тамбовской губернии досрочно была снята продразверстка. Весной 1921 года для подавления восстания были привлечены регулярные части Красной Армии под командованием М. Тухачевского. И уничтожение возмущенных крестьян стало самой «великой победой» будущего «красного маршала». Как признавался сам Тухачевский, Красной Армии пришлось вести «целую оккупационную войну» в собственной стране, против собственного народа. В этой войне использовались самые совершенные орудия убийства — бронетехника, авиация, артиллерия, отравляющие газы. Красная Армия полностью сжигала крестьянские деревни, а взятых в плен заложников расстреливали целыми семьями. Путем такого массового террора к осени 1921 года восстание было подавлено.
В 20-е гг. политика НЭПа привела к стабилизации сельского хозяйства и положения крестьянства. Основной частью крестьян стали «середняки» — 25–26 млн. хозяйств, которые производили 85% всего зерна в стране.
Но большевистское руководство продолжало рассматривать крестьянство как косную массу, мешающую социалистическому строительству. Поэтому в конце 20-х гг. в деревне началась политика насильственной коллективизации.
Помимо введения на селе коллективных форм хозяйства, коллективизация должна была решить социальные вопросы — превратить крестьянство в класс социалистического общества. Кроме того, коллективизация обеспечивала полное подчинение сельского хозяйства государству, что было необходимо в условиях усиленной индустриализации страны. Таким образом большевики получали возможность перекачивать средства из деревни на нужды индустриального строительства. Еще в январе 1928 года был обнародован указ «арестовывать спекулянтов, кулаков, других дезорганизаторов», после чего началась «чистка» крестьянства. Зажиточным крестьянам предлагалось сдать в кратчайшие сроки по заниженным в 3–4 раза ценам сельхозпродукцию, были увеличены налоги с кулаков — за два года в 10 раз.
Весной 1928 года Наркомзем и Колхозцентр подготовили проект пятилетнего плана коллективизации крестьянских хозяйств, по которому к концу пятилетки (1933 г.) предполагалось вовлечь в колхозы 4% хозяйств. Вскоре темпы коллективизации ускорились. Союзом сельскохозяйственной кооперации намечалось обобществить 12% хозяйств, а по утвержденному в 1929 г. пятилетнему плану — 16–18%, т.е. 4,5 млн. хозяйств. Северный Кавказ, Нижняя и Средняя Волга должны были стать зоной сплошной коллективизации к осени 1930 года, другие области — на год позднее. На Пленуме ЦК в ноябре 1929 года был взят курс на «ликвидацию кулачества как класса» и полное обобществление имущества крестьян. Началось раскулачивание — насильственное изъятие имущества, земли и скота у богатых и средних крестьян, имевших наиболее крепкие хозяйства.
Комиссия во главе с В.М. Молотовым определила три категории кулаков: уличенные в контрреволюционной деятельности (их ожидал расстрел, а членов семьей — высылка с полной конфискацией имущества в лагеря); не ведущие контрреволюционной деятельности, но потенциально готовые к ней и являющиеся сверхэксплуататорами (они ссылались вместе с семьями в отдаленные районы); лояльные к режиму (подлежали высылке на худородные земли). Жертвы для раскулачивания определялись на местах коммунистами и бедняками. Четверть конфискованного имущества шла в фонд колхоза.
Исполнителями акции были действовавшие в каждом округе «тройки»: секретарь парткома, председатель исполкома местного Совета и местный управляющий ОГПУ. Насильственное раскулачивание вызвало сопротивление крестьян. К началу 1930 года состоялось около 3 тыс. массовых выступлений, в которых приняло участие свыше 2 млн. человек. Крестьянские комитеты составляли адресованные правительству списки требований о возвращении средств производства, скота, роспуске колхозов, открытия церквей. Испуганные реальной опасностью крестьянских бунтов власти прибегли к маневру: 2 марта 1930 года вышла статья И.В. Сталина «Головокружение от успехов», где говорилось о «неожиданно» быстром пополнении колхозов, а зверские методы учиненного насилия были «объяснены» головотяпством местных работников. После этого готовая разразиться крестьянская война затухла.
А с осени 1930 года партия начала новую кампанию по организации «колхозного прилива»: повысились налоги для единоличников, прекратилось их кредитование, а для колхозников были установлены пониженные нормы сдачи продуктов животноводства. Экономические меры воздействия не дали хороших результатов, поэтому началась вторая фаза раскулачивания. Во избежание худшей участи многие крестьяне-середняки, не желавшие вступать в колхозы, бросали свои хозяйства, уходили в город, на новостройки. Но… начались репрессии. Согласно директиве Г. Ягоды была проведена операция по «изъятию» 60 тыс. кулаков первой категории, часть из которых была расстреляна, другая отправлена на Соловки и в Западную Сибирь. К концу 1931 года 2 млн. 800 тыс. человек было раскулачено, члены их семей (полусвободные-полузаключенные) заселили непригодные для жизни места в Казахстане, Урале и Западной Сибири, многие умерли в дороге.
Подобными методами к концу 1932 года было коллективизировано почти 2/3 крестьянских хозяйств и обобществлено около 4/5 посевных площадей. Согласно этим показателям прошедший в январе 1933 г. Пленум ЦК ВКП(б) пришел к выводу, что в ходе первой пятилетки решена «историческая задача перевода мелкого, индивидуального раздробленного крестьянского хозяйства на рельсы социалистического крупного земледелия». Однако противостояние крестьянства и властей на грани войны длилось до середины 1930-х гг., кульминацией стал 1932–1933 гг., когда властями для подавления сопротивления был спровоцирован голод, сопровождавшийся массовой смертностью.
В результате коллективизации обнищавшее крестьянское хозяйство было окончательно подорвано, уничтожено множество людей, оставшиеся ограничены в гражданских правах. Они не могли выбирать место жительства и работу, не могли покинуть деревню, выехать на учебу, не имели паспортов. Было разорено 5,7 млн. дворов зажиточных крестьян, что привело к обнищанию и запустению деревень. Огромное число крестьянских семей были репрессированы, насильственно депортированы в необжитые районы Сибири и Казахстана. В целом за годы коллективизации число работников в деревне снизилось примерно на треть — с 50–55 млн. крестьян-единоличников до 30–35 млн. колхозников и рабочих совхозов (при этом 15 млн. крестьян переселились в города, а около 5 млн. умерли от голода или были уничтожены). В дальнейшем, на протяжении десятилетий большинство крестьянских семей вели полунищенское существование, добывая средства от мизерных колхозных «трудодней», а по большей части — от личных участков, возделывание которых требовало огромных усилий.
http://www.voskres.ru/idea/senses4.htm Война с народом. Этапы государственного террора в России
(Опубликовано в "Независимой Газете" 27 апреля 2000 года) Эпоха "перестройки" выдвинула проблему репрессивной политики советского государства в разряд самых актуальных, но идеологизированность оценок только возросла.
Публикация архивных документов вызвала острую полемику, которая не затухает до сих пор. По подсчетам А. Дугина, более 40 отечественных и зарубежных авторов (с разной степенью информированности по проблеме) выдвигали свои предположения о масштабах репрессий в годы правления Сталина. Под влиянием книги А. Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ", знакомство с которой для многих советских людей началось с самиздатовской рукописи задолго до ее издания в 1989 году в "Новом мире", в сознании многих людей жертвы репрессий в 30-50-е годы исчислялись десятками миллионов людей. Как заявил С. Максудову А. Солженицын, поскольку советская власть прячет сведения, мы имеем право на любые догадки. Такая установка (при всей ее привлекательности для писательского творчества) не может быть принята историками.
Задолго до обсуждения проблемы на страницах отечественной печати она стала исследоваться на Западе. Начало положили мемуары русских эмигрантов. Здесь следует выделить книгу И. Солоневича "Россия в концлагере", сумевшего совершить удачный побег из советского концлагеря. В 1990 году в историческом альманахе "Звенья" публикуется работа американского историка С. Максудова "Потери населения СССР в годы коллективизации". Свои расчеты Максудов основывал на известном демографическом приеме (метод передвижки данных переписи 1926 годов с помощью таблиц смертности 1926-1927 годов к 1939 году). Он определил потери населения страны в 9,8 миллионов человек, а максимальную ошибку своих исчислений - в "плюс-минус три миллиона".
http://demoscope.ru/weekly/2003/0103/analit02.php Пол Джонсон. - "СОВРЕМЕННОСТЬ" Уничтожение независимого крестьянства Именно на этом иррациональном фоне, свободном от какой-либо экономической и моральной системы, Сталин проводил свой колоссальный эксперимент социальной инженерии - уничтожению независимого русского крестьянства. Как мы убедились, именно крестьяне сделали возможным ленинский путч, а потом, поднявшись против него, нанесли ему поражение, которое Ленин скрыл под выражением “Новая экономическая политика”. Под знаменем продолжения ленинизма и НЭПа Сталин в 1924-1928 г.г. уничтожил левую оппозицию. Затем наступил момент обрушить ужасающее возмездие на крестьянские массы, которые унизили Советскую власть.
Ни в марксизме, ни где бы то ни было еще, нет теоретического обоснования тому, что сделал тогда Сталин. Но в нем была определенная чудовищная логика.
Не существует точки равновесия в стране, которая пошла по пути социализма. Она должна двигаться или вперед, или назад. Если она не идет вперед, сила рыночной системы, отражающей некоторые основные человеческие инстинкты обмена и накопления, такова, что последняя неминуемо утвердится снова, и капитализм появится опять. Тогда незрелое социалистическое государство рухнет. Если социализм хочет преуспеть, он должен развить в крупном масштабе индустриализацию. Это означает необходимость в дополнительном хлебе для рабочих и на экспорт, чтобы накопить средства для инвестиций.
Одним словом, крестьяне должны были заплатить за социалистический прогресс. А так как они не желали платить добровольно, приходилось все шире использовать силу, пока их воля не будет сломлена, и они не дадут того, что от них требуется. Такова горькая логика социалистической власти, которую Сталин захватил в 20-е годы: не существовало устойчивой точки равновесия между возвратом к капитализму и неограниченным употреблением силы [32].
Эта логика являлась зловещим контрапунктом последовательных этапов, во время которых Сталин уничтожил своих противников слева и справа. Троцкий, Зиновьев и Каменев всегда утверждали, что крестьяне не отдадут достаточное количество продовольствия добровольно, что они должны быть принуждены это сделать и, если необходимо, уничтожены. Сталин устранил их, используя аргумент, что они планировали “ограбление крестьянства”, которое являлось “союзником рабочего класса”, и не должно подвергаться “усиленному нажиму” [33]. Но урожай 1927 г. был плохим, и именно с этого момента начала работать логика социализма. Крестьяне прятали продовольствие, которым располагали; они не хотели получать бумажные деньги правительства, на которые нельзя было купить ничего ценного. Таким образом провалился компромисс Ленина, основанный на теории, гласившей, что можно опереться на 76,7 миллиона “середняков” и на 22,4 миллиона “бедняков” в борьбе против 5 миллионов “кулаков” (в сущности, только на бумаге можно определить эту разницу: все крестьяне ненавидели правительство) [34].
В январе 1928 г. без продовольствия в городах, без экспорта зерновых и в условиях все большей нехватки иностранной валюты, Сталин бросился в свое первое наступление против крестьян, отправив в деревню 30 000 вооруженных партийных работников - повторение вымогательства 1918 г. Скоро стали поступать донесения о жестокости под масками таких фраз, как “соревнование между заготовителями зерна”, “непростительные отступления от советской законности”, “сползание к методам военного коммунизма”, “административные увлечения” и т.д. Еще более зловещей была возрастающая тенденция в действиях глашатаев Сталина свалить всех крестьян в одну кучу. Молотов говорил о принуждении “середняка идти в ногу”, Микоян обвинял “бедняков” в том, что они “пляшут под дудку кулака”. В 1928 г. были отмечены 1400 “террористических актов” со стороны крестьян (т.е. случаев оказания сопротивления при изъятии продовольствия с применением вооруженной силы). Один кулак, пойманный с оружием, саркастически сказал: “В этом весь смысл войны между классами”. Смоленский областной архив, который был захвачен нацистами и позднее опубликован, дает нам единственную возможность заглянуть в этот кипящий котел крестьянской агонии через неотсеянные официальные документы. Впервые Сталин употребил термин “ликвидировать” по отношению к “первой серьезной кампании капиталистических элементов в деревне... против Советской власти”... Каждый, - цинично отмечал он, - кто думает, что, политику можно проводить без неприятностей, “не марксист, а дурак” [35].
Изъятие продовольствия у крестьян привело к более слабым посевным, и урожай 1928 г. был еще худшим. Осенью 1928 г. Сталин отчаянно нуждался в товарах на экспорт, как стало ясно из совсем другой истории - широкомасштабной тайной продажей на Запад русских художественных сокровищ. В ноябре 1928 г. по словам одной из смотрительниц Ленинградского Эрмитажа, Татьяны Чернавиной, “нам было приказано в кратчайшие сроки реорганизовать всю коллекцию Эрмитажа “по принципу общественных.формаций”...; мы принялись за работу и раздробили коллекцию, которая создавалась более ста лет”[36]. Картины ушли к миллионерам по всему миру. Самым крупным покупателем был Эндрю Меллон, который в 1930-1931 г.г. купил за.б 654 053 доллара США в общей сумме двадцать одну картину, включая пять полотен Рембрандта, одно Ван Эйка, два Франса Хальса, одно Рубенса, четыре Ван Дейка, два Рафаэля, одно Веласкеса, одно Ботичелли, одно Веронезе, одно Шардена, одно Тициана и одно Перуджино – вероятно, самое изящное сокровище, купленное когда-либо одним замахом и при этом дешево. Все это ушло в Вашингтонскую национальную галерею, которая фактически была создана Меллоном. Одним из многих парадоксов того времени было то, что когда интеллигенция рвала Меллона на куски своей критикой за укрытие доходов и противопоставляла плавно развивающуюся плановую советскую. экономику краху Америки, он тайно эксплуатировал крайнюю нужду советских лидеров в средствах для создания основ одной. из богатейших общественных художественных коллекций в Америке [37]. Стоимость в долларах США только покупки Меллона представляла одну треть всего официально регистрированного советского экспорта в США за весь 1930 год.
По еще более страшной иронии именно пример прибыльных американских предприятий в конце концов убедил Сталина оставить свою обреченную политику изъятия зерна у независимых крестьян и объединить их силой в колхозы. До этого Сталин всегда отрицал разницу между кооперативными и коллективными хозяйствами, описывая коллективную форму просто как “самую развитую форму производственного кооператива” [38]. Как таковая, она являлась добровольной организацией. Но в 1928 г. Сталин услышал о большой ферме Кэмпбела в Монтане, которая охватывала более 30 000 гектаров земли, самом большом производителе зерна в мире [39]. Он решил устроить подобные “фабрики зерна” в. гигантских масштабах в России. Одна такая фабрика с 1 500 000 гектарами земли была сколочена том же году в Прикавказье. Это предприятие снабдили 300 тракторами, и трактор (в отличие от деревянной сохи, 5,5 миллионов штук которых все еще использовались в России в октябре 1927 г.) стал для Сталина символом будущего, так же, как электричество - для Ленина. Он заставил своих людей обвинить в антитракторной кампании кулаков, которые якобы распространяли слухи об Антихристе, идущем на землю на железном коне”, о бензиновых газах, “отравляющих” почву, и частушки о том, как трактор пашет глубоко, а земля при этом сохнет. В сущности, именно зажиточные крестьяне покупали трактора сразу же, как только могли себе это позволить. Форсированное Сталиным внедрение так называемых “тракторных колонн” и “тракторных станций” в колхозах привело к тому, что один из немногих независимых наблюдателей описывал как “безрассудное отношение к машинам на всех общественных полях” и “заброшенные трактора как стаи воронья на фоне русского пейзажа” [40]. Это, однако, было характерным для пренебрежения, которое Сталин проявлял к действительным событиям в русской деревне - пренебрежение, которое, конечно, проявлял и Ленин. По мнению Хрущева “Сталин отдалился от народа и никуда не ездит... Последний раз, когда он посещал деревню, было в январе 1928 г.” [41]. Вся гигантская операция по коллективизации крестьян, охватившая 105 миллионов человек, руководилась из кабинета Сталина в Кремле.
Нельзя сказать, чтобы она была предварительно и рационально спланирована. Как раз наоборот. Тезис о неупотреблении силы при объединении крестьян в государственные хозяйства всегда считался нерушимым. Он был основан на мысли Энгельса из его книги “Крестьянский вопрос во Франции и Германии” (1884): “Когда возьмем государственную власть, мы и не подумаем обобществлять мелких крестьян силой”. Ленин часто цитировал этот отрывок. Даже Троцкий говорил о “согласии”, “компромиссе” и “постепенном переходе”. Вплоть до 3 июня 1929 г. “Правда” настаивала: “Не террор, не раскулачивание, а социалистическое наступление по пути НЭПа”[42].
Решение о коллективизации силой было принято неожиданно, без какого-либо публичного обсуждения, в последние недели 1929 г. Это было типичным для метода, которым горстка людей, стоящих у власти, преследовала утопию; он вел к грубому посягательству на общество, создававшееся столетиями, к отношению к людям как к муравьям с уничтожением их муравейника. Без предупреждения Сталин призвал к “повсеместному наступлению на кулака... необходимо смять кулаков и ликвидировать их как класс... Нужно ударить по кулакам так сильно, чтобы они не смогли больше встать на ноги... Необходимо сломить сопротивление этого класса в смертном бою”. Двадцать седьмого декабря, в день апостола св. Иоанна, он объявил войну лозунгом “Ликвидировать кулаков как класс!” [43]. Это дало зеленую улицу политике истребления людей за три с лишним года до прихода Гитлера к власти, за двенадцать лет до “окончательного решения” (истребления) евреев нацистами.
Коллективизация была таким бедствием, какого ни одно крестьянство не знало со времен Тридцатилетней войны в Германии. Организатором было ОГПУ, но использовались любые подручные средства. Бедняков поощряли грабить дома экспроприированных кулаков и гнать их с поля. Но скоро кулаком стали называть любого крестьянина, который активно противостоял коллективизации, а целые деревенские общины отчаянно сопротивлялись. Их окружали милицией и военными частями, применяя методы, которые Гитлер в деталях воспроизвел при аресте евреев, а потом расстреливали или заталкивали в грузовики на выселение. Дойчер, путешествуя по России, встретил одного полковника ОГПУ, который, плача, рассказывал: “Я старый большевик. Боролся в подполье против царя, потом сражался во время гражданской войны. Неужели я все это делал, чтобы окружать сейчас деревни пулеметами и приказывать солдатам безразборно стрелять в толпу крестьян? О нет, нет, нет!”[44].
Крупномасштабное насилие началось в конце 1929 г. и продолжалось до конца февраля, и за это время количество колхозов достигло приблизительно 30 процентов. Сталина тревожил размах сопротивления, и он сделал неожиданный поворот в своей политике одной статьей в “Правде” от 2 марта 1930 г.: “Нельзя внедрять колхозы силой - это было бы глупо и реакционно”. Но когда половина колхозов за несколько недель проголосовало за денационализацию (против коллективизации), то в начале лета, он возобновил свою “глупую и реакционную” политику силы, и на этот раз довел ее до конца [45].
Результатом явилось то, что крупный марксистский ученый Лешек Колаковски назвал “вероятно, самой тяжелой военной операцией, когда-либо проводимой государством против своих собственных граждан”[46]. Количество крестьян, расстрелянных режимом, еще неизвестно и, быть может, не будет установлено даже тогда, когда ученые доберутся до советских архивов. Черчилль вспоминал, что в августе 1942 г. в Москве Сталин холодно заметил, что они “расправились” с “десятью миллионами крестьян”[47]. По одной из научных оценок, кроме крестьян, казненных ОГПУ или убитых в бою, примерно 10--11 миллионов были выселены на европейский Север России, в Сибирь и в Центральную Азию: одна треть из них попала в концентрационные лагеря, другая - в ссылку, а треть - казнены или умерли в дороге [48].
Крестьяне, которые остались, лишились своей собственности, какой бы маленькой она ни была, и были собраны в “фабрики по производству зерна”. Чтобы помешать им сбежать в город, была введена система внутренних паспортов, а каждое изменение местожительства без официального разрешения каралось тюрьмой. Крестьянам вообще не разрешалось иметь паспорт. Так они прикреплялись к земле, как в последних фазах Римской империи или в эпоху феодального крепостного права. Система была строже, чем в самые черные периоды царского самодержавия, и не изменилась к лучшему вплоть до 70-х годов [49].
Результат был предсказуем: он назван “единственным, может быть, случаем массового голода в истории, целиком сотворенным человеком” [50]. Вместо того, чтобы сдавать зерно, крестьяне предпочитали его сжигать. Ломали свой инвентарь. Уничтожили 18 миллионов лошадей, зарезали 30 миллионов годов крупного рогатого скота (45°/о всего поголовья), 100 миллионов овец и коз (две трети всего поголовья). Даже по цифрам официальной советской истории продукция животноводства в 1933 г. представляла только лишь 65 процентов уровня 1913 г., количество гужевых животных уменьшилось более, чем на 50 процентов, а общая мощность тяги, включая и трактора, находилась ниже уровня 1928 года вплоть до 1935 г. [51].
Несмотря на голод в 1932-1933 г. г. Сталин смог поддерживать некоторый экспорт зерна, чтобы оплатить импортную технику, в том числе и оборудование своих новых военных заводов. Цена, которую русские заплатили человеческими жизнями, ошеломляет. В демографическом исследовании Иосифа Дядькина “Оценка неестественной смертности населения СССР в 1927-1958 г.г.”, которое распространялось как самиздат в конце 70-х годов, вычислено, что в период коллективизации и “ликвидации классов” с 1929 по 1936 г.г. 10 миллионов мужчин, женщин и детей умерло неестественной смертью [52].
Возвращение к феодализму советского крестьянства, представлявшего тогда три четверти населения, имело катастрофическое воздействие на мораль рядовых коммунистов, которые его проводили. Как выражался Колаковски: “Целая партия превратилась в организацию мучителей и угнетателей. Не было невинных, все коммунисты являлись соучастниками насилия в обществе. Так партия получила новый тип морального единства и пошла по пути, с которого возврата нет” [53]. То же самое через несколько лет произошло и с немецкими националистами: именно Сталин указал путь Гитлеру. В партии каждый знал, что происходит. Бухарин ворчал в частных разговорах о том, что “массовое уничтожение полностью беззащитных мужчин, женщин и детей привело к привыканию членской массы к насилию и животному подчинению, превратив ее в “винтики какой-то ужасной машины”
Создание атмосферы страха Но только один человек открыто выразил протест перед Сталиным. Его вторая жена, Надежда, ушла от него в 1926 г. с двумя маленькими детьми - Василием и Светланой. Сталин убеждал ее вернуться, но следил за ней, используя ОГПУ, и когда она пожаловалась, проследил за ее информаторами и арестовал их. Седьмого ноября 1932 г. в присутствии свидетелей и самого Сталина она резко возмутилась по поводу его отношения к крестьянам, а после этого вернулась домой и застрелилась. Это была уже вторая семейная драма - его первый сын Яков с отчаяния пытался покончить свою жизнь самоубийством в 1928 г., а Светлана позднее написала: “Я убеждена, что смерть моей матери, которую он воспринял, как личное предательство, лишила его душу последних остатков человеческого тепла” [55].
В ответ на это Сталин возложил на ОГПУ обязанность вести его домашнее хозяйство; ОГПУ наняло и обучило прислугу, следило за питанием и контролировало полностью личный доступ к нему [56]. Сталин тогда действовал не через обычные правительственные или партийные органы, а используя свой личный секретариат, отпрыск старого партийного Секретариата; через него он создал личную тайную полицию внутри официальной, под именем Специального секретного политического отдела Государственной безопасности [57]. Отгороженный ото всех таким образом, он чувствовал себя неуязвимым; по крайней мере, другие воспринимали это так. Хотя состояние России в 1932 г. было таким отчаянным, что режим Сталина был близок к провалу (подобно режиму Ленина в начале 1921 г.), никто даже не пытался добраться до Сталина, чтобы убить его.
Что касается плановости, поднятой до мирового образца, то она в основных чертах существовала лишь на бумаге. Ни одна из его цифр не была проверена независимым образом, начиная с 1928 г. до наших дней. Неправительственные ревизионные органы, которые являются существенной частью любого конституционного государства, управляемого законом, в Советском Союзе не существовали. Было нечто подозрительное в Первом пятилетнем плане еще с самого начала. Он был одобрен Центральным комитетом в. ноябре 1928г., официально принят в мае 1929 г., а после было объявлено, что пятилетний план вступил в силу задним числом с октября 1928 г.! Так как с конца 1929 г. вся страна находилась в перевернутом состоянии из-за неожиданного решения о коллективизации сельского хозяйства, план 1929 г. (если допустить, что он вообще существовал) стал полностью неадекватным. И вопреки этому, в январе 1933 г., когда Гитлер пришел к власти, Сталин неожиданно объявил, что план был выполнен за четыре с половиной года при “максимальном перевыполнении” во многих отношениях [58].
План, показанный утонченному западному обществу как образец цивилизованного прогресса, в сущности являлся варварской фантазией. Россия была богатой страной, с изобилием и разнообразием сырьевых ресурсов, не имеющих себе равных во всем мире. Советский режим получил в наследство увеличивающееся население и быстро растущую индустриальную базу. Как подозревали в Вильгельмовской Германии, ничто не могло бы помешать России стать одной из самых больших и даже самой большой индустриальной силой мира. Политика Ленина и, в еще большей степени Сталина - или, скорее, вереница поспешных решений, выдаваемых за политику, - в сумме привели к замедлению этого неизбежного роста, точно так же, как политика Ленина-Сталина в огромной степени и надолго нанесла вред процветавшему до этого сельскому хозяйству России.
Но все-таки прогресс был. Осуществлялись великие проекты. В 1932 г. построены Днепрогэс, Сталинградский тракторный завод, Магнитогорский сталелитейный завод на Урале, шахты Кузнецкого бассейна в Сибири, Беломорско-Балтийский канал и многие другие. Некоторые из них, как, например, канал, были построены полностью или частично за счет труда рабов. Как мы уже видели, использование политических рабов было частью режима Ленина (хотя вначале и незначительной) еще в первые месяцы его работы. При Сталине система стала расширяться, сначала медленно, потом с ужасающей скоростью. Когда в. 1930-1933 г.г. началась насильственная коллективизация, население концентрационных лагерей увеличилось до 10 миллионов в начале 1933 г. и не опускалось ниже еще долго после смерти Сталина. К отраслям, где регулярно использовали в больших масштабах рабский труд, относились такие, как добыча золота, древесины, угля, промышленное земледелие и транспорт - особенно строительство каналов, железнодорожных путей, аэродромов и прокладывание дорог. ОГПУ заключало договоры о поставке рабской рабочей силы с различными правительственными организациями точно так же, как позднее нацистские СС давали внаем такую рабочую силу Круппу, “И. Г. Фарбен” и другим немецким фирмам. При строительстве Беломорско-Балтийского канала, одного из показательных объектов Сталина, использовались 300 000 рабов [59]. Труд рабов перестал быть второстепенным, как во времена Ленина, и превратился в важную составную часть сталинской экономики, в которой ОГПУ управляло огромной территорией в Сибири и Центральной Азии [60].
Смертность в тоталитарных лагерях рабского труда, видимо, была приблизительно 10 процентов в год, если судить по цифрам для Германии [61]. Вероятно, в России она была значительно выше, так как многие из лагерей были расположены в арктических и субарктических областях. В любом случае, необходимость поддерживать поставки рабской рабочей силы была, несомненно, одной из главных причин бесчисленных арестов беспартийных рабочих в 1929-1933 годах. Периодически проводились заботливо срежиссированные показательные процессы, такие как процесс против меньшевиков в марте 1931 г., или дело инженеров из Метро-Виккерс в апреле 1933 г. Эти широко разглашенные события, раскрывавшие в сложных подробностях существование цепочки дьявольских заговоров, каждый из которых был частицей гигантского заговора против режима и русского народа, были необходимы для нагнетания ксонофобии и истерии, без которых сталинское государство вообще не смогло бы окрепнуть. Но, конечно, они были лишь небольшой частью всего процесса, публичным основанием для арестов и исчезновения людей, которые происходили по всей стране в беспрецедентных масштабах.
О большинстве “дел” не сообщалось, хотя они часто включали большие группы людей, собранных вместе по профессиональному признаку. Многих людей вообще не судили. Произвольный характер арестов был нужен для создания атмосферы страха, которая, после необходимости в рабочей силе, была вторым главным мотивом для террора беспартийных. Один из служащих ОГПУ признавал перед московским корреспондентом “Манчестер Гардиан”, что они арестовывают невинных людей: “это естественно, иначе никто не будет бояться”. Если людей арестовывают только за конкретные нарушения, сказал он, все остальные будут чувствовать себя в безопасности, и таким образом, созреют для предательства [62]. Но даже если оставить это, то во многих случаях не было какой-либо видимой логической модели или смысла. Старый большевик рассказывал случай со специалистом в области энергетики, который за восемнадцать месяцев был арестован, приговорен к смерти, помилован, отправлен в лагерь, освобожден, реабилитирован и, в конце, награжден медалью - все это без какой-либо явной причины. [63]. Преобладающее большинство арестованных, однако, проводило всю свою оставшуюся жизнь в лагерях.
http://www.geocities.com/israpart/Jones/glava08.html