» Красивые, короткие стихи II

Она любила синий дождь,
А он любил любовь.
Она дарила ему ложь,
Растерзаную в кровь.
Она рыдала невпопад,
А он летел на свет.
И на губах остался вкус
Растаявших конфет.
Он понимал её слова,
И сам любовь сберёг,
Когда в руках её замёрз
Последний мотылёк.
Он не мечтал и не искал
В её глазах ответ.
У поцелуев снова вкус
Растаявших конфет..

Постой немного!
Подожди…
Прислушайся, малыш.
Ты слышишь?
Крадётся снег шелками крыши.
Вот ближе,
дальше,
тише,
тише…
Как много снега позади…
Вот стайкой белых голубят
к ушедшим от самих себя
летят, как эхо, похоронки.
Рассвет.
Архангелы несут
по этажам небес осколки
судеб развенчанных на Суд.
В архивах пыльных
полки,
полки…
Вот тихий шёпот богомолки –
зимы,
что льнёт и льнёт к стеклу.
Вот вечность стынет на полу.
И только.

Постой немного!
Погоди…
Вот тает снег.
Вот ветер мощи
дерев сгибает до земли
да о земле же небу ропщет.
Как много снега позади…
Вот тел небесных корабли
по млечной полынье плывут -
ещё не Там, уже не Тут.
Зима заснула, богомолка.
Сосульки словно слёзы льют
туда, где полки,
полки,
полки…
где опрокинута восьмёрка.
И только.

Не уходи…

Михаил Гофайзен

Пусть пройдена страница,
И крови пролито пол-литра,
Любовь - когда хотят жениться,
Всё остальное - виды флирта.
Пусть лучше рвётся там, где тонко,
Пусть будет больно и некстати,
Любовь - когда хотят ребёнка,
Всё остальное - мир симпатий.
Пусть много зависти и лести
На каждой жизненной страничке,
Любовь - когда хотят быть вместе,
Всё остальное - лишь привычка.
Пусть плохо, пусть всё не на месте,
Идти по жизни дальше нужно,
Любовь - когда два сердца вместе,
Всё остальное - это дружба.

ВЕРОНА

Не наша эра,
вынырнув из праха,
настигла нашу в зной на перегонах,
как Ахиллес, догнавший черепаху,
чтоб потеснить апорию Зенона.

На город солнце навели сквозь лупу.
Ползёт турист, поругивая лето,
на улицу Каппелло, чтоб пощупать
отполированную
грудь Джульетты.

Теченье жизни и вино волшебно,
но где укрыться старому сатиру,
когда жара вот-вот расплавит небо,
когда нет тени,
разве - тень Шекспира?!

Проспал смотритель вещного из Башни -
и вот сошлись на местных полигонах
в предгорьях Альп,
что в схватке рукопашной,
базилики с Ареной ди Верона,

с остготами, с мостом через Адидже –
тысячелетья верен он карьере.
И даже дата делается ближе,
когда Катулл родился,
Гай Валерий.

Михаил Гофайзен

Ты уходишь на запад солнца,
Ты увидишь вечерний свет,
Ты уходишь на запад солнца,
И метель заметает след.

Мимо окон моих, бесстрастный,
Ты пройдешь в снеговой тиши,
Божий праведник мой прекрасный,
Свете тихий моей души.

Я на душу твою не зарюсь,
Нерушима твоя стезя,
В руку, бледную от лобзаний,
Не вобью своего гвоздя.

И под медленным снегом стоя,
Опущусь на колени в снег,
И во имя твое святое
Поцелую вечерний снег

ВЕНЕЦИЯ

Душа-балерина
скользит на пуантах
в лагуне луны
и мерцающей смальты.
Палаццо,
палаццо…
Пиацца Сан-Марко.
Гондолу, сеньоры?
Ах, грациа!
Граци…
До виа-дель-Вечность
от понто-дель-в Прошлом
едва ли ты встретишь
тоску скоморошью -
на счётах считай
или просто на пальцах -
масштабы не те
у бессмертья без глянца.
На треть - итальянцем,
на треть - иностранцем,
на треть –
не сумеешь и сам разобраться,
нужды тебе нет
за мгновеньем гоняться.
Оно повсеместно -
лови, папарацци!
Никчемны для глаза,
нелепы для слуха
страдания плоти,
терзания духа.
Мгновение вечно –
белиссимо! браво!
Вы слышите, Фауст,
не гравий,
а мрамор.
Каналы,
каналы…
Мир масок-гримасок.
Здесь родина формы,
отечество красок,
где вместе с зарёй
архитектора Росси
на Острове мёртвых
спит Бродский,
Иосиф.

Михаил Гофайзен

Снова в сердце тобой
заболит нежность...
Я осколки души
соберу в стаю
и отправлю в полёт
растопить вечность,
только ты всё равно
не придёшь, знаю.

Будет ревность нутро
выгрызать, сволочь,
ведь ты в счастье своём
не со мной где-то.
Овдовевшей женой
в дом войдёт полночь,
но сегодня я ей
не зажгу света.

В чёрной бездне окна
фонари тонут.
В безответной любви
не найти сути.
Я опять о тебе
с головой в омут,
и гитара поёт
о моей грусти.

Ночь пройдёт. Новый день
не для нас будет,
а когда-то взахлёб
пили мы жажду.
Я бы мог всё простить,
только нить судеб
в сладострастный узор
не сплести дважды.

Пролетают часы,
потеряв время.
Жаль, что я никогда
не умел плакать.
Сколько дней или лет,
как ступив в стремя,
ты по звёздам в галоп
унеслась в память.

Не предскажет никто
глубины доли.
Надо всё-таки жить,
только как, нЕвесть.
Может, просто шагнуть
за порог боли
и десятку других
раздарить верность...

Осенний дождь

Я хочу тебя... обнажить
До слезинки, до дна раскаянья
Твою боль я хочу испить,
Жажда стала почти невменяема.

До краёв я наполню бокал
Негой чувств, пригубив влечение.
Пусть тебя не пугает накал
Двух сердец, вплоть до помрачения.

Я хочу тебя... оторвать
От рассудка без рассуждения,
Твою нежность хочу сорвать
От улыбки до восхищения.

От рассвета до зыбких снов
Нас касается счастье сложное,
Кто-то это назвал „любовь“ -
Описанье совсем невозможное.

Я хочу тебя... лишь обнять
Как волна с волною сливаются,
Их Судьбе не разъединять,
Даже Время того не пытается.

Мои губы твоим чертам
Преклоняются без раздумия,
Пусть покой я навеки отдам,
Я тебя хочу... до безумия.

ГОРОД МЁРТВЫХ

Я иду –
поменял Спаситель
времена мне, еду и море -
по урочищу небожителей
мимо Санта Мари дель Фьоре.

Над Уффици
трубит архангел,
прикандаленный к карусели:
в одиночестве – Микеланджело,
он в язычестве - Боттичелли.

Жизнь за жизнью
по ливням линий
я на голос иду к Воротам:
он маэстро в миру - Россини, и
он в монашестве - мастер Джотто.

Словно в лавре.
могильной медью
гонит между олив да лавра
итальянскую кровь к предсердию
на этрусском наречье Арно.

Словно плиты Всевышний лично
своим крапом всевышним метя,
дал понять –
ничего трагичнее
красоты нет на этом свете.

Понто Веккио. Гвалт туземцев
в золотой раздаётся пыли,
и сквозь бронзовый зной Флоренции
Бенвенуто глядит,
Челлини.

Михаил Гофайзен

Нет, мне ни в чем не надо половины!
Мне - дай все небо! Землю всю положь!
Моря и реки, горные лавины
мои - не соглашаюсь на дележ!

Нет, жизнь, меня ты не заластишь частью.
Все полностью! Мне это по плечу!
Я не хочу ни половины счастья,
ни половины горя не хочу!

Хочу лишь половину той подушки,
где бережно прижатое к щеке,
беспомощной звездой, звездой падучей,
кольцо мерцает на твоей руке...

Евгений Евтушенко

Очень часто я в начале лета,
в дни несносной солнечной жары
вспоминаю женщину-доцента
из моей студенческой поры.

Неподвластно в памяти кружится,
унося на много лет назад,
платье её лёгкое из ситца.
Сессия. Экзамен. Диамат.

Та, кого весь курс напропалую
за глаза Наташкой называл.
В те года про то, что "мне б такую"
песни не сложил ещё "Фристайл".

Сладкий миг, когда её вниманье
наконец приковано ко мне:
логика в теории познанья,
поиски сознанья в бытие.

Но сквозь годы спорить буду даже,
мысли её были не о том
в тот момент, когда колени наши
вдруг соприкоснулись под столом.

Было двадцать мне не за горами,
ну а ей чуть больше тридцати,
и витало где-то между нами
то, что не могло произойти.

Расстворялись в воздухе минуты,
где меж нами перманентно тёк
за уши притянутый как будто
очень философский диалог.

Энгельсом безжалостно раздетый,
но не потерявшийся в веках,
нам двоим из моего билета
улыбался Людвиг Фейербах.

Жизни незатейливые крохи,
сессия и женщина-доцент,
из заката брежневской эпохи
ничего не значащий момент...


Цитата:

Осенний дождь

ВЕНОК ИЗ ЛАВРА

Он выслан был в Равенну – городок,
не столь велик, как думалось вначале, –
в провинцию, на северо-восток,
где море византийские причалы
покачивало мерно и осанну
не пели по канонам Ватикана,
чему свидетель лик Юстиниана
с мозаики бессмертной.
Там, где сосны,
спасая плоть с сознанием от пыли,
с прохладой смысл сущего делили,
он иногда слагал свои терцины,
не ведая, что рок многоколёсный
на счёт него уже готовил планы:
всё по законам жанра, пусть и рано -
«Комедия» приблизилась к концу -
дань уваженья жизни и Отцу.

Здесь Сад нашёл он, пережив геенну.
Правитель с горожанами Равенны
к нему благоволили, как ни странно.
Тень Беатриче следовала рядом
за солнцем по вспотевшим балюстрадам
и там, меж сосен Лидо Адриано.
Он пил покой с вином из винограда
и вспоминал Флоренцию,
хоть тёк
песок часов на северо-восток.
Когда-то здесь, давно, была столица -
власть изменяет города и лица,
но оставляет плиты и святыни,
чтобы воспеть пиит далёкий мог
по партитуре меркнущей латыни
их медь и следом три звезды коньячных
в кругу друзей на подмосковной даче.

Не часто море здесь бывает нервно.
А дело в соли. Или, может, в пене.
Что голоса минувшего в Равенне?
Хотя следы везде находит взгляд,
борьба идей на вече поколений
закончилась столетия назад.
Шуршит песок в часах Экклезиаста.
Всё вовремя – специфика пространства.
Однако же с креста встречая Сына,
поди пойми, как мучилась Мария!
Судьба-судьба - суть столбик пластилина -
Флоренция, Верона, малярия…
Что голоса минувшего в Равенне?
Пылинки света падают сквозь двери,
да к мостовой склоняются колени -
здесь похоронен
ДАНТЕ,
Алигьери.

Михаил Гофайзен

Конец января,уж февраль наступает
А мысли мои в облаках все витают
Сижу на диване, в бокале вино
Я горлу просохнуть не дам всё равно!

Голубое небо надо мной
Солнце светит,но почти не греет
Почему,скажи мне,я такой?
Лёжа на траве полусухой

Люблю тебя, моя богиня,
Аврора утренней зари!
Муза с чистыми глазами
И изумрудами внутри.
Люблю тебя, люблю одну,
Тону от чувств, иду ко дну.


Кто дал тебе такое имя, которое к тебе влечёт!?
Кто дал глаза, а вместе с ними, бровей немыслемый полёт?!

Зачем, порою, так искусно улыбкою ласкаешь взор,
О, эта бездна из блаженства в мой разум навевает вздор!

Вот ты отбросила ненужное, всё, что мешает улетать,
И на рукав мой с неба тусклого луна спустилась ночевать...

А мы, под лунным освещением, под трели ветренней ночи,
Без слов поём о страсти временной, о смысле жизни, о любви!

Так случится, что однажды без затей
я заброшу все дела под Новый год
и уеду в город юности своей,
вдруг поверив, что меня там кто-то ждёт.

Убегу назло распутнице-судьбе,
что иронию транжирит на авось.
Укачу с одной гитарой налегке,
чтобы спеть ему о том, что не сбылось.

Упадёт снежок на утренний вокзал,
заискрится над замёрзшею рекой.
Город юности, как сильно я устал,
я устал сто лет не видеться с тобой.

Заповедным остаётся где-то здесь
не пропитый островок моей души.
Здесь неведомы завистники и лесть,
а все женщины безумно хороши.

Здесь без горестей живут и стар, и мал
и у всех почти на всё хватает сил.
Я когда-то здесь до одури мечтал.
Я когда-то здесь смеялся и грешил.

В фейерверках раззадорится дурман,
и случайные красотки подшофе
увлекут меня в роскошный ресторан
или лучше всё же в тихое кафе.

Что-нибудь своё оставлю декабрю,
помяну любовь, сошедшую на нет.
Я всё также в этой жизни не курю,
но как сладок дым девичьих сигарет.

И скворчонком под двенадцатый удар
вдруг проснётся откровение в груди,
что по сути я совсем ещё не стар,
а всё лучшее, быть может, впереди...



Цитата:

Осенний дождь

В твердыне между той и предыдущей твердью
спать в переплёте дат под листопадом слов.
В твердыне между той и предыдущей смертью
среди венецианских островов
не так уж зелен лавр,
не так сильны объятья
потомков и уже чужого языка,
чтобы не дать понять, как сущее некстати
близ светляков сего материка.

Летит Голландец. Дождь.
Не быть. Не слыть. Не слышать…
Откуда, кто, куда - без всякого вреда
для местной тишины всё выяснится выше,
в местах, где отражается вода,
в безмолвье до костей, где аутизм бессмертья,
в котором ты обжил свой сгусток пустоты,
как обживала смерть твоё тысячелетье,
и новый Дант носил на кладбище цветы.

Михаил Гофайзен

Я недавно попал в беду.
Случилось то, чего не ждал.
И думал, что пропаду,
Но однако - не пропал.

Мне помог случайный прохожий,
Поддержал веру и дух,
На других он, с виду, похожий,
А в душе стоит даже двух.

Он помог мне понять такую правду большую -
Сколько жил, не знал, что буду знать:
Умейте видеть за своей бедой чужую,
Умейте видеть боль других, умейте помогать.

Всё спит. Причудливо и сыро.
Луна дельфином из небес
мелькнёт, и вновь в пучины мира
её затягивает бес.

Озноб дождя, и вновь затишье.
В глуши окон и снов глуши
три ангела, спустившись с крыши,
врачуют линии души.

Лоснится липкого тумана
неповоротливый тюлень.
На площадь мутные тюльпаны
вливают сливочную тень.

Всё спит. Спят звуки. Замер город.
Хоругви и святыни спят.
Лишь, закольцованная в провод,
Земля вздыхает сквозь асфальт…

Михаил Гофайзен

Ты уехала, время уснуло,
Но не плакать хочу, не рыдать,
Просто ноет душевная рана,
И словами ее не унять.

Я скучаю, один сижу дома,
Иногда, разогревши обед,
Разговор заведу я с тобой,
Но в ответ тишина - тебя нет.

И тоска мое сердце загложет,
И печаль мою душу взорвет,
Только чайника тихий гудочек,
Успокоив, меня упрекнет.

Пустынно.
Гулко.
Невпопад
шаги звучат.
Как жизнь, закат
иссяк –
закончилась отсрочка,
но завершение - не точка,
пока не исчерпаем ад.

Терновник звёзд –
венкам венок.
Стенают духи подворотен.
Всё больше кажется,
что Бог
отнюдь не так уж и бесплотен.

Пустырь минуя и погост,
дорога тянется из града,
как будто кроме этих звёзд
другого света ей не надо.

Михаил Гофайзен

Познай себя ты сердцем и душой,
И боль утихнет зарубцуя раны,
Не бойся быть в согласии с собой,
С души и сердца сбрось тяжелый камень.

Оставь свои печали за окном,
Пусть сердце не тревожит твою душу,
Поверь в надежду, искренность, любовь,
Они тебя согреют в ночь и стужу.

Друзей своих не оставляй в беде,
Они тебе помогут если нужно.
Не жди добра и верности от всех,
Ведь честным быть порою невозможно

Андрей Верещагин

Пусть город спит.
Металл моих шагов
навылет ранит каменные ниши.
Здесь к мостовым становятся всё ближе
и гаснут звёзды – вестницы богов.

Кочевник одиночества - болид
погас,
закончив странствие по свету,
упал на незнакомую планету,
поскольку над своею был забыт.

Нет страсти выше холода души.
Так нелюбовь -
и только -
возвышает,
так тишина пронзительна в тиши,
когда её ничто не нарушает.

Но в час, как с крупа
сбросит чёрный конь
одну из звёзд, что вечность освещает,
здесь виден отцветающий огонь,
и это ночь от смерти отличает.

Михаил Гофайзен

Судьба, что рулетка, игра в казино,
Поставь свои фишки на жизни сукно.
Все карты в колоде пусть станут тузы,
Ведь ставки в игре, как и жизнь высоки.

Разборчивым будь, не бросайся деньгами,
Ведь кон может быть выше всех номиналов.
Держи в рукаве красный туз на удачу,
Ведь жизнь, что игра, быть не может иначе.

Опасность всегда поджидает нас всюду,
И шулер в игре – это факт, а не чудо.
Смелее бей банк и не бойся промазать,
Ведь жизнь, что игра, где играть ты обязан.

Во всю пусть фортуна тебе улыбнётся,
Пусть выигрыш твоею судьбою зовётся.
Иди напролом, не смущаясь угрозы,
И только от счастья с глаз льются пусть слёзы.

Ты уже победитель во вселенской игре,
Ведь в жизни, как в картах, важен успех,
Судьбу, как быка ты возьми за рога,
И только будь первым везде и всегда.

Андрей Верещагин

Чёрно-сине-чёрный саван.
Силуэты зданий, зданий -
караван за караваном.
Звук песка вдоль оснований:
гонят мусор меж домов
ветры в стойбище столбов.
Темень – плотно полотно.
Эка новость –
жить темно.

Ночь бессмысленна, как ночь.
И куда, зачем идти?
Камни. Камни. Стёкол скотч.
Нет пространства – нет пути.
Словно вспыхнул луч в окне –
голос. Голос будто мне:
«Тише! Скоро день. Пойми.
Первый.
Первый из семи».

Михаил Гофайзен

Что такое жизнь, в чем ее суть,
Что такое радость, а что горе?
Для чего проходим этот путь,
Чтобы утонуть в житейском море?!

Ты живешь, ты ощущаешь боль,
Завтра улыбнешься - станет легче...
Что-то значишь в жизни - или ноль...
Все равно смерть смотрит тебе в плечи!

Кем бы ни был: бомж или ученый,
Бизнесмен, политик - смерть сильнее нас!
И зачем нам в жизни боль страданий,
Радость, счастье - где же в этом смысл?!

После смерти, что?.. есть ад и рай!?
Я не верю! Это только сказки!!!
Вот ты был, а завтра - умирай...
В пустоту уйдешь, во тьму без краски

Андрей Верещагин

помнить тебя
помнить себя
в тот год
в тот день
в то мгновение дня

как звали нас
чем мы были тогда
ты помнишь меня
ты слышишь меня

тебе
через время времён
тебе
с расстояния в жизнь
тебе
в ту синь
из окон
сегодняшнего небытия
я
отброшенный в никогда
я
вычеркнутый в никуда
с небосклона звёзд как звезда
по имени Несудьба
в этих строках
тороплюсь сообщить
что
третьего дня
в час тридцать две
после полуночи
мне
около булочной
был зуммер
после которого
вполне несчастлив и одинок
и не в один с тобой срок
я
умер...

Михаил Гофайзен

О чём мечтал - Всё в жизни сделал!
Я сам кузнец своей судьбы!
Пророк нам тайны не изведал,
Но жизнь ковать мы все вольны!

Ты молотом работай чаще!
Не покладая рук Трудись!
Что б пот и кровь с десницы капал!
За жизнь на свете ты борись!

Ведь ты, родившись, взял на плечи
Неприподъёмный жизни груз!
Родился? За него в ответе!
А если бросишь - значит трус!

С улыбкой отнесись к невзгодам!
Со смехом каждый миг живи!
В душе закрой ты путь к порокам!
Любовь ты каждому дари!

Андрей Верещагин

Был вечер.
И площадь Манежная.
И ты.
Не разбудишь.
Безгрешная!..

Был вечер.
Левобережная.
И ты.
Моя нежная,
нежная...

Был вечер…
Был вечер…
Был вечер…
Мы в звуках шагов
повторялись,
и магией наших имён
звёзды к земле склонялись,
как лица к окладам икон.

За летом
сбылась наша осень.
Вплеталась в сознание грусть.
А мы
твердили признанья,
как строки молитв наизусть.

В подъезды
отогреваться,
словно паломники, шли.
И стук поездов за рекою,
насмерть сойдясь с тишиною,
всегда погибал
вдали.

Михаил Гофайзен

Кто этот парень на фото?
Что мне известно о нём?
Сейчас служит он в роте,
Форма связиста на нём.

Он нежный, он искренний, добрый
В груди его томится огонь....
Глаза его карие ласковы,
Всегда с любопытством глядят на меня...

Кто этот парень - не знаю,
Но знаю, что в этого парня
Душа моя влюблена

Анастасия Харламова

А Потом -
это как разбег.
А Потом -
это годы,
век,
по стремнине времён
как снег,
и от век,
и от рук –
навек.


Но по-прежнему
пешеходы
тельняшками переходов
торопятся.
Мир Потом, поверь,
неизменен в сумме
даже,
когда ты умер.

Михаил Гофайзен

Мы вместе не были с тобой:
Закатов не было, рассветов,
Не целовались под луной,
Вопросов не было, ответов.

Так почему мне близок ты,
Зачем влюбленно я мечтаю?
И каждый день средь суеты
Я мысленно к тебе летаю.

Зачем средь людной пустоты
Твой образ в сердце оживает?!
Тобой пылают все мечты,
И без тебя жизнь просто тает!

Мы вместе не были и миг -
Лишь телефон соединяет.
А на губах застывший крик,
Что счастье все равно бывает!

И будет в жизни все с тобой:
Закаты будут и рассветы,
И поцелуи под луной,
Вопросы будут и ответы.

Анастасия Харламова