» Красивые, короткие стихи II

ПРОЗРЕНИЕ

Где ты, русский богатырь, скажи?..
Сжалось сердце от тревог и боли.
А вокруг – ни звука, ни души.
Я один остался в чистом поле.

И казалось – нету больше сил,
Побеждает зло на белом свете.
Я уж было руки опустил,
Но в лицо мне вдруг ударил ветер.

С глаз незримо спала пелена.
Новый свет зажегся на Востоке.
Распрямились плечи и спина.
И земли меня пронзили токи.

Я коснулся троеперстьем лба.
Плыли тучи с Запада, чернея…
Нет, еще не кончена борьба.
Мы еще посмотрим, кто сильнее.

5
а чего без автора?

ПРОЗРЕНИЕ

Светлой памяти
Юрия Кузнецова
посвящается


Где ты, русский богатырь, скажи?..
Сжалось сердце от тревог и боли.
А вокруг – ни звука, ни души.
Я один остался в чистом поле.

И казалось – нету больше сил,
Побеждает зло на белом свете.
Я уж было руки опустил,
Но в лицо мне вдруг ударил ветер.

С глаз незримо спала пелена.
Новый свет зажёгся на Востоке.
Распрямились плечи и спина.
И земли меня пронзили токи.

Я коснулся троеперстьем лба.
Плыли тучи с Запада, чернея...
Нет, ещё не кончена борьба.
Мы ещё посмотрим, кто сильнее.


Александр БЫВШЕВ

* * *

Ветер, тучи. Грозы-скороливы!
Говорливы, жгуче-торопливы!
Налетевший, пролетевший зов.
Ветви, шум. Обрывки голосов.

Ветер. Руки голы, ноги босы.
Мокрым ветром пахнущие косы.
По широким листьям стукоток.
Свет короткий. Парусом платок.

Крупных капель плотная ядрёность.
Вздрогну, с громом радость разделю.
Погонюсь, настигну — не дотронусь.
В блеск и ветер душу изолью.

Василий Казанцев, 1972

* * *

Снежинок белые иголки
С тупой оплавлённостыо жал —
Как будто молнии осколки,
Утратившие белый жар.

Огромно-круглые сугробы,
Безмолвно вставшие вокруг, —
Как замороженные громы,
Тугой утратившие звук.

И вся зима, из мглы, из пуха,
Как свет слепящая глаза,
С дыханьем чистым до испуга,
Лежит, как спящая гроза.

Василий Казанцев, 1967

* * *

Я косой на рассвете бренчу.
Я косу на рассвете точу.
Я гоню по её острию
Сизоватого блеска струю.

Ветер свеж и поляна свежа.
И коса напевает, дрожа.
И остры, как сверканье росы,
Запах трав и звучанье косы.

Знойный полдень. Спустившись к ручью,
Я бруском по железу бренчу.
Раскалённая солнцем коса
Тонко-тонко звенит, как оса.

Всё сомлело, сгорело дотла.
Тонким паром роса изошла.
Но — свежее ещё и острей
Звон пронзает и пахнет пырей.

Тихий вечер склонился к плечу.
Я бруском еле-еле бренчу.
Разжимается вяло ладонь.
И в косе пропадает огонь.

Но — ещё неотступней, чем в зной,
Травы мёд источают густой!
И — звончей, чем в дневные часы,
Разливается пенье косы!

Василий Казанцев, 1967

* * *

Упало дерево в траву.
Я подошёл к его вершине.
Устало приподняв главу,
Оно ещё витало в сини.

Листва ещё не пала ниц.
А всё ещё была в паренье.
Несмятая — как оперенье
У только что убитых птиц.

Она ещё свежо дышала.
Жила. Высокая душа
У самых ног моих лежала,
Доступностью своей страша.

Василий Казанцев, 1968

* * *

Как по деревне танки шли!
Как клацали, как грохотали
Плывущие поверх земли
Зазубренные глыбы стали.

Они не шли во весь опор —
Им узкий коридор был тесен.
Но как могуч был их напор,
Как непреклонен, как железен.

Ровняя жёсткие строи
В сгущающемся напряженье,
Шли не чужие, шли свои.
И не на битву — на ученье.

Избушки, сбившиеся в ряд
Пред медленным, железным рядом,
Пугливо сжались. Дрогнул взгляд
Под медленным железным взглядом.

К земле прирос. Ну что же вы,
Как виноватые, стоите,
Поднять не смея головы?
Кричите же «ура», кричите!

Василий Казанцев, 1967

* * *

Это никогда не надоест —
Листьев неумолчное плесканье,
Мреющих, бессмертных звёзд блистанье
Иль, как раньше говорили, звезд.

Это не наскучит никогда —
Плавная неправильность сугроба,
Ровная законченность плода.
По земле идущая дорога.
По песку бегущая вода.

Василий Казанцев, 1969

* * *

Это чудо — я ещё живу.
Над водой, в зелёных клубах дыма,
Сквозь кусты, над ровным лугом — мимо
Ельника — не в мысли, наяву —
О высокий берег ударяя,
В отдалённой чаще замирая,
Приглушённым эхом перевит,
Через годы — голос мой летит…

Василий Казанцев, 1970

* * *

Солнца круг всё ниже, ниже
Бликом по болотной жиже,
По облупленному пню.
Тянутся былинки к свету.
Я давно бегу по следу.
Зверя быстрого гоню.

Взлобки, впадины, ложбины.
Вон он, за кустом рябины.
Оглянулся на меня.
Ногу тяжело волочит.
Смерть свою увидеть хочет
Он в лицо. Смерть — это я.

Частое стволов мельканье.
Прутьев гладких колыханье.
Влажный полумрак лесной.
Чьё-то тяжкое дыханье
Слышу за своей спиной.

Василий Казанцев, 1970

ЗАСОХШЕЕ ДЕРЕВО

Ветер был, и стволов напряжённых гуденье.
И раскрылася высь. И предстало светло
В небе — древо ветвистое. Древо-виденье.
Полыхнуло, рассеялось, сердце прожгло.

И остались — взлетевшие оцепенело
Кисти рук, обожжённые до черноты.
Устремленное — до неподвижности — тело.
Заострённые страстью, как смертью, черты.

Василий Казанцев, 1970

* * *

Темнеет. Быть грозе.
Над лесом тучи встали.
Стремглав летит шоссе.
И сразу — в обе дали.

Сквозь свет, что сух и мглист, —
Зовуще длинным-длинным,
Пронзительным, как свист,
На нет сходящим клином…

Кусты. Канава. Щит.
Померкшая осина.
Дрожит шоссе. Трещит
Пространства парусина.

Василий Казанцев, 1970

БАЛЛАДА О ДЕТСТВЕ

Поляны светятся, дымясь.
Река со стоном пронеслась.
Растаял снег, просохла грязь.
Пора садить картошку.

Шумит трава. Палит жара.
Над ухом — пенье комара.
Бескрайний день. Пришла пора
Окучивать картошку.

Туманная встаёт заря.
Последнее тепло даря,
Настало ведро сентября —
Пора копать картошку.

Метель. Мороз за дверью зол.
Декабрь рассерженный пришёл.
Зима пришла. Садись за стол.
Мы будем есть картошку.

Василий Казанцев, 1970

* * *

Чем отплачу за этот день —
Травы дыханье земляное,
Коней сверканье смоляное,
Встающий стог, налитых всклень
Озёр застывших блеск на зное?
И это длинное, сквозное
В закатных красных далях — дзе-ень?..

Василий Казанцев, 1971

Жизнь безжалостная

Безжалостная жизнь тебя в потоке дел
Бывает что тычком сама нагонит.
Я далеко сейчас, но очень бы хотел
РукУ твою в своей согреть ладони

И если иногда ты потеряла нить
И кто-то сделал не на шутку больно
Будь мудрой и не дай себя сломить
А по-иному думать было бы крамольно

Пройдет гроза. И на твоих щеках
Просохнут капли, словно слез остатки
Ночное небо вспыхнет в огоньках
И прочь уйдут воспоминанья схватки

(Крицкий Эдвард)

* * *

Пустая даль мертва.
Дымится луч косой.
Как зверь, бежит трава.
Есть миг перед грозой…

Испуг. Предвестье бед.
Сырой, подземный хлад.
Вечерний, низкий свет.
Застывший, долгий взгляд.

Из близкой темноты
Ревущие стада.
Блестящие листы.
Зловещая вода.

Василий Казанцев, 1971

Жизнь прожитая мерится слезами...

Жизнь прожитая мерится слезами
И детьми что внезапно уж взрослые
Нашей юности дерзкими грезами
Но повисших навеки вопросами

У прошедшего нет вариации
Не случилось, не стало, не сделано
Не бывает к былому кассации
И что вышло - не переделано

Учудила судьба пьяной бабою
Отдалась не тому, неожиданно
И остался ты с картою слабою
И похмельем от пережитого

У любого найдется история
И у каждого - горсть сожаления
Только практика ведь не теория
Ценен лишь результат - не стремление

Защищайте любовь до последнего
Как бесценное в жизни явление
Доживите до возраста древнего
Хорошо бы - без сожаления.

(Крицкий Эдвард)

* * *

Завилась, заныла мошка.
Погустела мгла.
Листья зябкие картошка
В трубку собрала.

Скрип уключины протяжный
Тянется вдали.
Неподвижный воздух влажный
Холодней земли.

Даль туманами повита.
Путь блестит росой.
След коровьего копыта.
След ноги босой.

Василий Казанцев, 1971

* * *

Округлость кроны, прямизна ствола.
Шуршанье листьев, хлопанье крыла.
Коряг причудливые силуэты.
Вдали виднеющиеся просветы.

Брести, пропасть, забыть когда и где.
Бездумно, молча — по кустам, яругам.
И, наклонившись невзначай к воде,
Вдруг человека увидать с испугом.

Василий Казанцев, 1971

* * *

Трудно спрятаться в лесу…
Встану там, где гуще крона,
Чаще прутья. Сквозь листву
Смотрит солнце с небосклона

С этой встану стороны,
За стволом, в тени глубокой.
Любопытная, с сосны
На меня глядит сорока.

В лог глухой спущусь — в места,
Где сплошная темнота,
Где лишь гниль да паутина…
Огляжусь — из-за куста
Красная глядит малина.

Василий Казанцев, 1971

Господь с тобой ты знай

Господь всегда с тобой ты знай
И если даже все предали
Ты на него спокойно уповай
Пройдут все горести печали

Поверь ты в промысел Его
В минуты скорби и страданья
Коснулся Он тебя легко
Открыл глаза до основанья

И никого не осуждай
Обиды груз болезни лишь рождает
Прощая всех ,ты забывай
Предатель позже пострадает

На Бога тоже не ропщи
Неси с терпеньем груз креста
Придут счастливые те дни
уйдет печаль и грузная тоска.


Евгений Осипович

Вера

Кто был у края пропасти, тот знает,
Опасен бездны злой водоворот.
Порою людям вера помогает,
Но только тем, в чьих душах Бог живёт.

Пройти по краю и не оступиться,
Туда, где демон с нетерпеньем ждёт,
Господь предложит в мыслях помолиться
И вас от края бездны уведёт.


Михаил Куншт

* * *

Густого зноя белый дым.
Колышется, клубится вяло.
Устало тело быть прямым.
Спокойным быть лицо устало.

Прошёл немного по земле,
Под светом тяжко-молчаливым —
Как будто в фотоателье
Помучился под объективом.

И вот, присев у тихих вод,
Он этот смутный, скользкий гнёт,
Лицо стянувший липкой массой,
Нетерпеливо-резко рвёт.
И щеку скомканную мнёт.
И глаз ладонью грубо трёт.
И рот коверкает гримасой.

Василий Казанцев, 1971

Я кончился, а ты жива.
И ветер, жалуясь и плача,
Раскачивает лес и дачу.
Не каждую сосну отдельно,
А полностью все дерева
Со всею далью беспредельной,
Как парусников кузова
На глади бухты корабельной.
И это не из удальства
Или из ярости бесцельной,
А чтоб в тоске найти слова
Тебе для песни колыбельной.

Борис Пастернак

* * *

Свернулся в трубку лист картошки.
Намокли узкие дорожки,
С боков сдавила их трава…
Полуистёршейся гармошки
Полузабытые слова.

Я помню, помню эти тропки.
В росе белёсой — тёмный след.
Июньской ночи шорох знобкий.
Прохладно брезжущий рассвет.

Неясный след манил во тьму.
Искрился плёс. И небо плыло.
И лес был мил. И поле мило.
Так почему же, почему
Так нескончаемо томило
В том возлетающем дыму?

Василий Казанцев, 1972

ALeXkRU
Лёш, что-то я смотрю Василий Казанцев тебя зацепил

garryroma
красиво ж пишет

---

* * *

В том, как стелется по ветру рожь,
Как течёт, белизной отливая,
Ты, примолкший, ищи — и найдёшь,
Чем душа твоя грезит живая.

В том, как птица над полем кружит,
Как кричит — ты уловишь, немея,
Дрожь, которою сердце дрожит,
Слов святых своих выдать не смея.

Ветер вскинулся — трудно дохнуть.
Прах летит, лёгким облаком взвитый.
Белый день. Убегающий путь.
Голос тающий песни забытой.

Василий Казанцев, 1972

Какая это красота !
Поверхность у стола чиста.
Лежит один лишь лист на ней
Для непридуманных идей,
Еще не сочиненных строк.
Белеет на столе листок.
Но он уже не одинок -
Сжимая ручку как стилет
Крадется в сумерках поэт,
Над рифмой ощущая власть...
Вперед! Охота началась!

* * *

У ног журчит родник.
Колышется буграми.
К воде листок приник
Горячими губами.

Шумит густая рожь.
Скрипит журавль колодца.
Чем больше бережёшь —
Тем меньше остается.

На небе облака
Легки и белоглавы.
В поля иду, в луга,
В волнуемые травы.

И голос птичьих стай,
И ближний лес, и дали
«Отдай, — кричат, — отдай.
Навечно. Без печали».

Василий Казанцев, 1972



Добавлено:

Цитата:

Какая это красота !
Поверхность у стола чиста.
Лежит один лишь лист на ней
Для непридуманных идей,
Еще не сочиненных строк.
Белеет на столе листок.
Но он уже не одинок -
Сжимая ручку как стилет
Крадется в сумерках поэт,
Над рифмой ощущая власть...
Вперед! Охота началась!

- Зелинский Александр Анатольевич

Волк

Волки улыбаться не умеют,
Скалятся и клацают зубами,
Но на сердце нет ни зла, ни гнева,
К тем, что лгали или предавали.
Волка не увидите с усмешкой.
Как бы его в кровь не разрывали,
Не оставит безоглядно, в спешке,
Раненых друзей на поле брани.
Волки благородней человека,
И не убивают для забавы,
Если Волки вместе — то навеки,
Если любят — то одну из стаи.
Подружиться с ним совсем не сложно,
Иногда и им нужна опека.
Предложите Волку осторожно
Руку. И он будет ваш навеки.

Алесь Эдуардович