» Красивые, короткие стихи II

ПОДМОСКОВЬЕ

Если б у меня хватило глины,
Я б слепил такие же равнины;
Если бы мне туч и солнца дали,
Я б такие же устроил дали.
Все негромко, мягко, непоспешно,
С глазомером суздальского толка -
Рассадил бы сосны и орешник
И село поставил у проселка.
Без пустых затей, без суесловья
Все бы создал так, как в Подмосковье.

Давид Самойлов

Айя-София

Светильники горели, непонятный
Звучал язык, — Великий Шейх читал
Святой Коран, — и купол необъятный
В угрюмом мраке пропадал.

Кривую саблю вскинув над толпою,
Шейх поднял лик, закрыл глаза — и страх
Царил в толпе, и мёртвою, слепою
Она лежала на коврах...

А утром храм был светел. Всё молчало
В смиренной и священной тишине,
И солнце ярко купол озаряло
В непостижимой вышине.

И голуби в нём, рея, ворковали,
И с вышины, из каждого окна,
Простор небес и воздух сладко звали
К тебе, Любовь, к тебе, Весна!

Иван Алексеевич Бунин, 1905—1906

МИХАЙЛОВСКОЕ

Деревья пели, кипели,
Переливались, текли,
Качались, как колыбели,
И плыли, как корабли.

Всю ночь, до самого света,
Пока не стало светло,
Качалось сердце поэта —
Кипело, пело, текло.

Давид Самойлов

* * *

Тихо море голубое!
Если б вихрь не налетал,
Не шумело б, не кидало б
В берега за валом вал!

Тихо б грудь моя дышала,
Если б вдруг, в душе моей,
Образ твой не проносился
Вихря буйного быстрей!

Аполлон Николаевич Майков

КРАСНАЯ ОСЕНЬ

Внезапно в зелень вкрался красный лист,
Как будто сердце леса обнажилось,
Готовое на муку и на риск.

Внезапно в чаще вспыхнул красный куст,
Как будто бы на нем расположилось
Две тысячи полураскрытых уст.

Внезапно красным стал окрестный лес,
И облако впитало красный отсвет.
Светился праздник листьев и небес
В своем спокойном благородстве.

И это был такой большой закат,
Какого видеть мне не доводилось.
Как будто вся земля переродилась
И я по ней шагаю наугад.

Давид Самойлов

* * *

Тише, горести. Смиряйтесь, звуки снега,
Нам до лучших дней не долететь
Медленно спустился вечер с неба
Тише, муки, духи засыпают
Снится им холодный сон камней
Ничего на свете не бывает
Всё заключено в сиянии огней
Всё так быстро время забывает.

Борис Юлианович Поплавский, 1935

* * *

Круг любви распался вдруг,
День какой-то полупьяный.
У рябины окаянной
Покраснели кисти рук.

Не маши мне, не маши,
Окаянная рябина!
Мне на свете все едино,
Коль распался круг души.

Давид Самойлов

Тишина

Вечер румяный притих, догорая,
Лист не прошепчет в лесной глубине;
Тучек перистых гряда золотая
В недосягаемой спит вышине.

Тихо мелькнула звезда, и другая...
Ночь надевает свой царский венец..
— Мука, великая мука людская!
Стихла ли ты, наконец?

Пётр Филиппович Якубович, 1899

Розовый гусь
                    * * *
Розовый гусь смотрит в окно
Хочет понять, почему так темно.
Может, потому что ему всё равно,
Он просто сидит и смотрит в окно.

Рядом сидит загорелая панда,
Курит трубку и ест авокадо,
Она хочет гуся, потому что прохладно.
Но вот ведь беда, гусю всё равно,
Он просто сидит и смотрит в окно.

Но что же такого в этом окне?
Там в чёрной панаме гусыня во тьме.
И вот беда - гусыня ушла,
И панда осталась с гусем одна.
Что же делали они потом?
Просто сели перед окном.

        Нянко-тян

* * *

Город ночью прост и вечен,
Светит трепетный неон.
Где-то над Замоскворечьем
Низкий месяц наклонен.

Где-то новые районы,
Непочатые снега.
Там лишь месяц наклоненный
И не видно ни следа,

Ни прохожих. Спит столица,
В снег уткнувшись головой,
Окольцована, как птица,
Автострадой кольцевой.

Давид Самойлов

* * *

Тоска лимонного дерева
Уходила к дыму вулкана
Где уснули у фумаролы
Пилигримы иных миров
Мир был высок, спокоен
Устремлён в грядущее время
Ещё не достоин
Свободы

Борис Юлианович Поплавский

                    * * *
Ой, боюсь, боюсь гуся!
Задираться с ним нельзя.
Красноногий, длинношеий,
Важный, злой, шипеть умеет.
Из пруда сухим выходит
И порядок свой наводит.
Тянет шею и гогочет,
Быть командующим хочет.
Щиплет всех подряд за пятки.
Убегайте без оглядки!

Борисов Т.

* * *

Веселой радости общенья
Я был когда-то весь исполнен.
Она подобно освещенью -
Включаем и о нем не помним.
Мой быт не требовал решений,
Он был поверх добра и зла...
А огневая лава отношений
Сжигает. Душит, как помпейская зола.

Давид Самойлов

                * * *
Гусь купил себе гармошку,
но дырявую немножко.
Хорошо гармошка пела,
по-гусиному шипела.

Григоре Виеру

* * *

В меня ты бросишь грешные слова.
От них ты отречешься вскоре.
Но слово - нет! - не сорная трава,
Не палый лист на косогоре.

Как жалко мне тебя в минуты отреченья,
Когда любое слово - не твое.
И побеждает ум, а увлеченье
Отжато, как белье.

Прости меня за то, что я суров,
Что повторяюсь и бегу по кругу,
За справедливость всех несправедливых слов,
Кидаемых друг другу.

Давид Самойлов

Цитата:

...А огневая лава отношений
Сжигает. Душит, как помпейская зола.

* * *

Тот жалок, кто под молотом судьбы
Поник — испуганный — без боя:
Достойный муж выходит из борьбы
В сияньи гордого покоя,
И вновь живёт — главы не преклоня —
Исполнен вдохновенной пищей;
Так золото выходит из огня
И полновеснее и чище.

Николай Платонович Огарёв, 1855

                    * * *
Это кто такой двуногий
След оставил на дороге?
Голова на длинной шее
Выбирает, где вкуснее!
Он, наверно, очень сильный!
У него большие крылья!
Громко-громко он гогочет,
Ущипнуть меня он хочет!
Мама, я его боюсь!
- Ты не бойся, это гусь.

Red Mari

* * *

Был ливень. И вызвездил крону.
А по иссякании вод,
Подобно огромному клену,
Вверху замерцал небосвод.
Вкруг дерева ночи чернейшей
Легла золотая стезя.
И — молнии в мокрой черешне —
Глаза.

Давид Самойлов

* * *

В полночь выхожу один из дома,
Мёрзло по земле шаги стучат,
Звёздами осыпан чёрный сад
И на крышах — белая солома:
Трауры полночные лежат.

Иван Алексеевич Бунин, 1888

                * * *

Шею тянет и шипит.
Ущипнуть всех норовит.
Только ты не очень трусь.
Это – наш домашний гусь.

Зих Е.

Когда-нибудь я к вам приеду,
Когда-нибудь, когда-нибудь,
Когда почувствую победу,
Когда открою новый путь.

Когда-нибудь я вас увижу,
Когда-нибудь, когда-нибудь,
И жизнь свою возненавижу,
И к вам в слезах паду на грудь.

Когда-нибудь я вас застану,
Растерянную, как всегда.
Когда-нибудь я с вами кану
В мои минувшие года.

Давид Самойлов, 1980

                * * *
Тридцать маленьких гусят
На экскурсию трусят,
Ходят в парке городском
За учителем гуськом.
— Посмотрите, вот кислица,
Клевер, лютик, медуница...
Стойте–стойте! Вы куда?
Экспонаты — не еда!

Н. Волкова

* * *

В темнеющих полях, как в безграничном море,
Померк и потонул зари печальный свет —
И мягко мрак ночной плывёт в степном просторе
Немой заре вослед.

Из зреющих хлебов, как тёплое дыханье,
Порою ветерок касается чела.
Но спят уже хлеба. Царит кругом молчанье,
Молчат перепела.

Лишь суслики во ржи скликаются свистками,
Иль по меже тушкан, таинственно, как дух,
Несётся быстрыми, неслышными прыжками
И пропадает вдруг...

Иван Алексеевич Бунин, 1897

                * * *
На лугу гуляет гусь,
Эту птицу я боюсь:
Гусь шипит и нападает,
Кверху крылья распускает.
Хворостинку я возьму,
Убегать теперь ему.

В. Лактионов

СЛОВА

Красиво падала листва,
Красиво плыли пароходы.
Стояли ясные погоды,
И праздничные торжества
Справлял сентябрь первоначальный,
Задумчивый, но не печальный.

И понял я, что в мире нет
Затертых слов или явлений.
Их существо до самых недр
Взрывает потрясенный гений.
И ветер необыкновенней,
Когда он ветер, а не ветр.

Люблю обычные слова,
Как неизведанные страны.
Они понятны лишь сперва,
Потом значенья их туманны.
Их протирают, как стекло,
И в этом наше ремесло.

1961
Давид Самойлов

                * * *
Прилетали гуси лапчатые,
Приносили гусли звончатые.
У них крылья были крапчатые,
Лапки были перепончатые.
Отворялись двери створчатые,
Люди вышли к ним улыбчатые:
- У нас скатерти узорчатые,
У нас каши все рассыпчатые -
Милости просим к столу!..
Полетели перья крапчатые,
Загремели гусли звончатые:
Уносили гуси лапчатые
Свои лапки перепончатые -
Подобру-поздорову!

Борис Заходер

НОЧНАЯ ГРОЗА

Тяжелое небо набрякло, намокло.
Тяжелые дали дождем занавешены.
Гроза заливает июльские стекла,
А в стеклах - внезапно - видение женщины.

Играют вокруг сопредельные громы,
И дева качается. Дева иль дерево?
И переплетаются руки и кроны,
И лиственное не отделимо от девьего.

Как в изображенье какого-то мифа,
Порывистое изгибание стана,
И драка, и переполох, и шумиха
С угоном невест, с похищением стада.

Она возникает внезапно и резко
В неоновых вспышках грозы оголтелой,
Неведомо как уцелевшая фреска
Ночного борения дерева с девой.

С минуту во тьме утопают два тела,
И снова, как в запечатленной искусством
Картине, является вечная тема -
Боренья и ребер, ломаемых с хрустом.

Давид Самойлов

                * * *
Рассердился белый гусь
На кота Мирошку
- Я с котами не дерусь,
Даже понарошку.
Что так смотришь на гуся
Маленького Стёпку?
Ты дождёшься у меня,
И получишь трёпку!
Попроси хозяйку, пусть
Даст тебе сметаны.
А разгонят твою грусть
Солнечные ванны.

И. Финк

* * *

Выйти из дому при ветре,
По непогоду выйти.
Тучи и рощи рассветны
Перед началом событий.

Холодно. Вольно. Бесстрашно.
Ветрено. Холодно. Вольно.
Льется рассветное брашно.
Я отстрадал — и довольно!

Выйти из дому при ветре
И поклониться отчизне.
Надо готовиться к смерти
Так, как готовятся к жизни...

Давид Самойлов

* * *

В туче, солнце заступающей,
Прокатился гулкий гром,
Ангел, радугой сияющий,
Золотым взмахнул крестом —

И сорвался бурей, холодом,
Унося в пыли бурьян,
И помчался шумно, молодо
Дымным ливнем ураган.

Иван Алексеевич Бунин, 1891