» Красивые, короткие стихи II

Жиды! Жиды! Как дико это слово!
Какой народ – что шаг, то чудеса.
Послушать их врагов – надменно и сурово
С высот грозят жидам святые небеса.
Быть может, и грозят. Но разве только ныне,
Где вера в небеса, там и небесный гром,
А прежде без грозы народ свой вел в пустыне
Сам Б-г то облаком, то огненным столпом.
Теперь гонимей нет, несчастней нет народа,
Нет ни к кому, как к ним, жидам, вражды,
Но там, где понят Б-г и понята природа,
Везде они – жиды, жиды, жиды, жиды!

Лев Мей

Поэту

Любовь и труд — под грудами развалин!
Куда ни глянь — предательство, вражда,
А ты стоишь — бездействен и печален
И медленно сгораешь от стыда.
И небу шлёшь укор за дар счастливый:
Зачем тебя венчало им оно,
Когда душе мечтательно-пугливой
Решимости бороться не дано?..

Николай Алексеевич Некрасов, 1877

        * * *

Ты письмо мое, милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на твоем пути.

Не гляди так, не хмурься гневно.
Я любимая, я твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я —

В этом сером, будничном платье,
На стоптанных каблуках...
Но, как прежде, жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.

Ты письмо мое, милый, не комкай,
Не плачь о заветной лжи,
Ты его в твоей бедной котомке
На самое дно положи.

Анна Ахматова

Рассвет в Финляндии

Скамья над обрывом намокла,
Покрылась налётами льда.
Зарёй освещённые стёкла
Вдали отразила вода.

Взлетела случайная птица
И села на крышу опять.
Раскрыть свои крылья боится -
Ночное тепло растерять.

Самуил Маршак

Во мне бурлит смешение кровей…
Признаюсь, по отцу я чисто русский.
По матери, простите, я – еврей.
А быть жидом в стране родимой грустно.
Разорван в клочья бедный организм.
В какой борьбе живет моя природа!
Во мне слились в объятьях “сионизм”
навек с “Союзом русского народа”.
То хочется мне что-то разгромить,
то я боюсь, как бы не быть мне битым.
Внутри меня семит с антисемитом,
Которых я не в силах помирить.

Э.Ф.Рязанов

* * *

Роса, при бледно-розовом огне
Далёкого востока, золотится.
В степи сидит пустушка на копне.
В степи рассвет, в степи роса дымится.

День впереди, столь радостный для нас,
А сзади ночь, похожая на тучу.
Спят пастухи. Бараны сбились в кучу,
Сверкая янтарями спящих глаз.

Иван Алексеевич Бунин, 1915

Четвертый год живу средь иудеев.
Законы чту и полюбил страну.
И ничего плохого им не сделав,
Я чувствую в душе своей вину.

Не потому ль, что издавна в России
Таилась к этим людям неприязнь.
И чем им только в злобе ни грозили!
Какие души втаптывали в грязь!

Простите нас... Хотя не все виновны.
Не все хулу держали про запас.
Прошли мы вместе лагеря и войны.
И покаянье примиряет нас.

Дай Господи Земле обетованной
На все века надежду и покой.
И кем бы ни был ты —
Абрамом иль Иваном,
Для нас с тобой планеты нет другой.

А.Дементьев

Романс

В те дни, когда уж нет надежд,
А есть одно воспоминанье,
Веселье чуждо наших вежд
И легче на груди страданье.

Михаил Юрьевич Лермонтов, 1830

[more]Как запах горящей резины,
как по небу - тягостный дым,
змеящийся крик муэдзина
вползает в Женеву и Рим.

Спокойно, политкорректно
среди недомолвок и лжи
растет частокол минаретный,
фанатики точат ножи.

И кровью - пока что бараньей
- без лишних движений и слов
кропят благородные камни
былых европейских основ.

Свобода агрессии зверьей
растет, накаляясь как зной,
и брызжет мочой в Баптистерий
Флоренции золотой.

Нахлынула <<сила живая>>,
плодя наркоманию, грязь,
столицы в ночи поджигая,
насилуя, грабя, молясь...

Свое понимание Бога
сполна показали они
расправой над Тео Ван Гогом
и жаждой <<священной войны>>.

И жаждой справлять новоселье,
ввалившись в чужие дома.
Любимые дети Брюсселя -
Европы позор и чума.

Подернуты башни и стены
туманом печали и сна.
И память Лепанто и Вены
трусливо запрещена.

Европа, хребтом извиваясь,
пасуя и падая ниц,
лишь пестует в хищнике ярость
и множит <<тулузских убийц>>.

В удавке предательских правил
великих народов семья.
И только далекий Израиль
занес наконечник копья.

Спасая Европу-болото,
стоит против многих один,
с Иудиным Львом на воротах
Израиль - страна-паладин.

И этому воину в спину
уж многие годы подряд,
как урки, <<друзья Палестины>>
заточку всадить норовят.

Вот Грасс, исходя словесами,
наносит посильный урон.
Тебя бы в Сдерот, под <<Кассамы>>,
в полуденный белый Хеврон,

в еврейскую глушь на ночевку
- хранить поселенческий кров,
руками сжимая винтовку
и пулей встречая врагов!.

Не скрою, внушает волненье
страна, где девчонка-солдат
спешит на шаббат в увольненье,
неся за спиной автомат.

Без страха прослыть сионистом,
себе указую: смотри!
Там битвы решающей выступ,
там Запад на кромке зари!

Там наши Лепанто и Вена
вершатся в огне и крови...
Мне снится такая вот сцена:
мочи ядовитая пена
ползет из фонтана Треви.

Примечания:

И брызжет мочой в Баптистерий Флоренции золотой - речь о факте, о
котором рассказывает Ориана Фаллачи в своей книге <<Ярость и гордость>>:
мусульманские мигранты, жившие в палатке возле Флорентийского
Баптистерия Сан-Джованни, демонстративно мочились на его знаменитые
двери эпохи Возрождения.

И память Лепанто и Вены...Битва при Лепанто - морское сражение между
объединенными силами Европы и флотом Османской империи, закончившееся
полным разгромом последней (1571). Вена - Венская битва, разгром армии
Османской империи польско-австро-германскими войсками под
командованием короля Яна Собеского (1683).

С Иудиным Львом на воротах - речь о гербе Иерусалима, символизирующем
<<храбрость рода Иуды, стоявшего во главе племён Иудеи и получившего во
владение Землю Иерусалима>>.

Гюнтер Грасс - Нобелевский лауреат, обвиняющий Израиль в планировании уничтожения Ирана. [/more]

Пьявки

Там, где заводь тихая, где молчит река,
Липнут пьявки чёрные к корню тростника.

В страшный час прозрения, на закате дней,
Вижу пьявок, липнущих и к душе моей.

Но душа усталая мертвенно тиха.
Пьявки, пьявки чёрные жадного греха!

Зинаида Гиппиус, 1902

БЕРЕЗКА

Её к земле сгибает ливень
Почти нагую, а она
Рванётся, глянет молчаливо,-
И дождь уймётся у окна.
И в непроглядный зимний вечер,
В победу веря наперёд,
Её буран берёт за плечи,
За руки белые берёт.
Но, тонкую, её ломая,
Из силы выбьются... Она,
Видать, характером прямая,
Кому-то третьему верна.

1937
Степан Щипачев

С корабля

Для жизни жизнь! Вот пенные буруны
У сизых каменистых берегов.
Вон красный киль давно разбитой шхуны...
Но кто жалеет мёртвых рыбаков?

В сыром песке на солнце сохнут кости...
Но радость неба, свет и бирюза,
Ещё свежей при утреннем норд-осте —
И блеск костей лишь радует глаза.

Иван Алексеевич Бунин, 1907

ПРОЩАНИЕ С ЗИМОЙ

Деревья в снегу, и в снегу дома.
Недели идут за неделями.
Мне грустно прощаться с тобою, зима:
с морозами и метелями.

Стояла, до ряби в глазах бела,
явив красоту свою пышную,
и в той красоте
не один замела
след жизни, как тропку лыжную.

Выть может, и я навсегда с такой
прощаюсь под звездами белыми.
Я снег твой до хруста сжимаю рукой,
не знаю, зачем это делаю.

1963
Степан Щипачев

* * *

Сады тошнит от вёрст затишья.
Столбняк рассерженных лощин
Страшней, чем ураган, и лише,
Чем буря, в силах всполошить.

Гроза близка. У сада пахнет
Из усыхающего рта
Крапивой, кровлей, тленьем, страхом.
Встаёт в колонны рёв скота.

Борис Леонидович Пастернак

* * *

Застигнет беда,
пусть люди кругом,
людей не стыдятся —
плачут.
Но слезы,
которые льются тайком,
тех слез солонее,
которых не прячут.

1963
Степан Щипачев

Сказка о козе

Это волчьи глаза или звёзды — в стволах на краю перелеска?
Полночь, поздняя осень, мороз.
Голый дуб надо мной весь трепещет от звёздного блеска,
Под ногою сухое хрустит серебро.

Затвердели, как камень, тропинки, за лето набитые.
Ты одна, ты одна, страшной сказки осенней Коза!
Расцветают, горят на железном морозе несытые
Волчьи, Божьи глаза.

Иван Алексеевич Бунин, 1915

1-13. НЕГЕРОИ

И в декабре не каждый декабрист. Трещит огонь, и
веет летним духом. Вот так сидеть и заоконный свист,
метельный свист ловить привычным ухом.

Сидеть и думать, что вокруг зима, что ветер гнет
прохожих, как солому, поскольку им недостает ума в такую
ночь не выходить из дома.

Подкинуть дров. Пижаму запахнуть. Лениво ложкой
поболтать в стакане. Хлебнуть чайку. В газету
заглянуть - какая там погода в Магадане?

И снова слушать заоконный свист. И задремать - до
самого рассвета.

Ведь в декабре - не каждый декабрист.

Трещит огонь.

У нас в квартире - лето...


Феликс Кривин. Ученые сказки.
Ужгород: Карпаты, 1967.

Слово

Молчат гробницы, мумии и кости, —
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный — речь.

Иван Алексеевич Бунин, 1915

1-05. КСАНТИППА

Верная, примерная Ксантиппа, как ты любишь своего
Сократа! Охраняешь ты его от гриппа, от друзей, от водки, от
разврата, от больших и малых огорчений, от порывов, низких
и высоких, от волнений, лишних впечатлений, от весьма
опасных философий, от суждений, слишком справедливых,
изречений, чересчур крылатых...

Любящая, добрая Ксантиппа, пожалей несчастного Сократа!


Феликс Кривин. Ученые сказки.
Ужгород: Карпаты, 1967.

* * *

Синеет море слишком ярко,
И в глубине чужих долин
Под зимним солнцем рдеет жарко
Благоуханный апельсин.

Но, целомудренны и жалки,
Вы сердцу чуткому милей,
О, безуханные фиалки
Родимых северных полей!

Дмитрий Сергеевич Мережковский

* * *

Себя не видят синие просторы,
И, в вечном холоде светлы, чисты,
Себя не видят снеговые горы,
Цветок своей не видит красоты.

И сладко знать, идешь ли ты лесами,
Спускаешься ли горною тропой:
Твоими ненасытными глазами
Природа восхищается собой.

1945
Степан Щипачев

Слепая

Боюсь, боюсь тебя, слепая
С очами белыми, о дочь
Проклятой совести, нагая
И нестыдящаяся Ночь!

Покрова нет и нет обмана.
И после всех дневных обид
Зари мучительной горит
Незаживающая рана.

Дмитрий Сергеевич Мережковский, 1895

1-03. ГЕРОСТРАТ

А Герострат не верил в чудеса. Он их считал опасною причудой.
Великий храм сгорел за полчаса, и от него осталась пепла груда.

Храм Артемиды. Небывалый храм по совершенству линий
соразмерных. Его воздвигли смертные богам -
и этим чудом превзошли бессмертных.

Но Герострат не верил в чудеса, он знал всему действительную
цену. Он верил в то, что мог бы сделать
сам. А что он мог? Поджечь вот эти стены.

Не славолюбец и не фантазер, а самый трезвый человек на
свете - вот он стоит. И смотрит на костер, который в мире
никому не светит.


Феликс Кривин. Ученые сказки.
Ужгород: Карпаты, 1967.

* * *

Смирись, — шептал мне ум холодный, —
Ты сын толпы — живи с толпой...
К чему в темнице гимн свободный,
К чему вакханке стон больной?..

Ты проповедуешь в пустыне,
Ты от языческих богов
К иной, враждебной им святыне
Зовёшь фанатиков-жрецов...

Семён Яковлевич Надсон, 1884

1-04. ДИОГЕН СИНОПСКИЙ

Диоген получил квартиру.

После тесной и душной бочки стал он барином и жуиром,
перестал скучать в одиночку. Всем доволен, всем
обеспечен, он усваивал новый опыт. Иногда у него под
вечер собирались отцы Синопа. Те, что прежде его корили,
те, что прежде смотрели косо...

И все чаще в своей квартире тосковал Диоген-философ.

И тогда, заперев квартиру, неумытый, в одной сорочке, шел
к соседнему он трактиру.

Диогена тянуло к бочке...


Феликс Кривин. Ученые сказки.
Ужгород: Карпаты, 1967.

* * *

Снова сон, пленительный и сладкий,
Снится мне и радостью пьянит, —
Милый взор зовёт меня украдкой,
Ласковой улыбкою манит.

Знаю я, — опять меня обманет
Этот сон при первом блеске дня,
Но пока печальный день настанет,
Улыбнись мне — обмани меня!

Иван Алексеевич Бунин, 1898

* * *

Крикливы и прожорливы вороны,
И по-лесному вежливы дрозды,
И шагу без глубокого поклона
Не сделают грачи у борозды...

Нет ничего красивее оборок
И подвенечных платьев голубей;
Сова сонлива, ястреб быстр и зорок,
Пуглив, как мелкий жулик, воробей...

Имеет признак каждое творенье:
Заливист соловей, и робок чиж...
Откуда же такое удивленье,
С каким ты на меня всегда глядишь?

<1929>
Сергей Клычков

Собрание насекомых

Какие крохотны коровки!
Есть, право, менее булавочной головки.
Крылов

Моё собранье насекомых
Открыто для моих знакомых:
Ну, что за пёстрая семья!
За ними где ни рылся я!
Зато какая сортировка!
Вот Глинка — божия коровка,
Вот Каченовский — злой паук,
Вот и Свиньин — российский жук,
Вот Oлин — чёрная мурашка,
Вот Раич — мелкая букашка.
Куда их много набралось!
Опрятно за стеклом и в рамах
Они, пронзённые насквозь,
Рядком торчат на эпиграммах.

Александр Сергеевич Пушкин

* * *

Сегодня день морозно-синий
С румянцем был во все лицо,
И ели, убранные в иней,
Обстали к вечеру крыльцо.

Вздыхая грузно на полатях,
До света грежу я всю ночь,
Что эти девки в белых платьях
И между ними моя дочь...

Глаза у них круглы и сини
Под нежной тенью поволок,
И наверху, посередине,
Луны отбитый уголок...

Глаза их радостны и чисты,
А щёки мягче калачей...
...И звезды снизаны в мониста
На нити тонкие лучей!

И дух такой морозно-синий,
Что даже распирает грудь...
И я отряхиваю иней
С висков, но не могу стряхнуть!

1929
Сергей Клычков

Согласие

Истины оба мы ищем: её ты ищешь в природе,
В сердце ищу я, и — верь! оба ее обретём.
Здравое око увидит творца в чудесах мирозданья;
Здравое сердце в себе мир и творца отразит.

Михаил Ларионович Михайлов