» Красивые, короткие стихи II

Много лет размышлял я над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего не известно!
Вот последняя правда, открытая мной.

Омар Хайям

БЕРЁЗКА

Её к земле сгибает ливень
Почти нагую, а она
Рванётся, глянет молчаливо,-
И дождь уймётся у окна.
И в непроглядный зимний вечер,
В победу веря наперёд,
Её буран берёт за плечи,
За руки белые берёт.
Но, тонкую, её ломая,
Из силы выбьются... Она,
Видать, характером прямая,
Кому-то третьему верна.

(Степан Щипачев)

Жизнь - пустыня, по ней мы бредем нагишом.
Смертный, полный гордыни, ты просто смешон!
Ты для каждого шага находишь причину -
Между тем он давно в небесах предрешен.

Омар Хайям

В то далекое загляни-ка.
Там зверей и птиц голоса.
Земляникой да костяникой
в Зауралье полны леса.

Дружной стайкой идут ребята.
Рдеют ягоды в туеске.
Отпечатаны лунки пяток
между соснами на песке.

Семилетним да восьмилетним
нет и дела еще до забот.
Не бойчее других, не приметней,
в этой стайке парнишка идет...

В то далекое загляни-ка.
Вьется тропка, лесная гать.
Он с винтовкой в руках и с книгой —
людям счастье идет искать.

С добрым сердцем, открытым взглядом
он идет и идет сквозь года.
Рядом смерть проходила. И рядом
пострашней проходила беда...

Вспомнит это — и сердце стынет.
Пусть невзгоды встречал не один,
нелегко он пришел к вершине
неподкупных своих седин.

(Степан Щипачев)

Снежная замять крутит бойко,
По полю мчится чужая тройка.

Мчится на тройке чужая младость.
Где мое счастье? Где моя радость?

Все укатилось под вихрем бойким
Вот на такой же бешеной тройке.

Серей Есенин

ВЗГЛЯНУВ НА ЧАСЫ

Будущее! Ты перед глазами моими.
Зульфия

Тот вечер даже для мечты далек.
Но вижу через даты все и сроки:
над книгою склонился паренек,
не правнук, нет,— потомок мой далекий.
Историю штудирует юнец,
то, что в веках минувших отшумело.
Тот шрифт для школьника, возможно, мелок,
но в нем огонь таится и свинец.
В нем отвердели шелестом сады,
побед народных проступают клики
и просочился алый цвет звезды,
что в мир принес Семнадцатый великий.
Поэтов вижу. Пусть не многих чтут,
пусть, как сегодня, кто-то любит позу,—
они кибернетическому мозгу
слова бессмертных муз не отдадут.
Язык обрел всечеловечный дар:
будь это в речи будничной, в хорале,
в него, как пчелы со цветов нектар,
народы лучшие слова собрали.
В той дали дальней дорогие мне,
как сквозь туман, мечта являет лица...
Часы. Они привычны на стене.
Как долго час на циферблате длится!

(Степан Щипачев)

А. М. Ремизову

На раздробленной ноге приковыляла,
У норы свернулася в кольцо.
Тонкой прошвой кровь отмежевала
На снегу дремучее лицо.

Ей все бластился в колючем дыме выстрел,
Колыхалася в глазах лесная топь.
Из кустов косматый ветер взбыстрил
И рассыпал звонистую дробь.

Как желна, над нею мгла металась,
Мокрый вечер липок был и ал.
Голова тревожно подымалась,
И язык на ране застывал.

Желтый хвост упал в метель пожаром,
На губах – как прелая морковь…
Пахло инеем и глиняным угаром,
А в ощур сочилась тихо кровь.

Сергей Есенин

ВЫСОТА

Какого мненья о себе
прославленный Казбек?
Высокомерен ли Эльбрус?
Судить я не берусь.
Когда они туманы пьют
из звездного ковша,
вдруг прозревая, жизнь свою
читают не спеша.
Холодной вечности сродни
стоят, и суть проста:
такими не были б они
без горного хребта,
когда бы их не поднял он
под купол голубой,
раздвинув смутный горизонт,
не подпирая собой... .
Понять ли самому хребту,
как в смысл ни погружен,
вершин (своих же) высоту,
где воздух разрежён,
где холоду искриться днем,
где ночью спать звезде,
что судят на земле о нем
по этой высоте.

(Степан Щипачев)

Топи да болота,
Синий плат небес.
Хвойной позолотой
Вззвенивает лес.

Тенькает синица
Меж лесных кудрей,
Темным елям снится
Гомон косарей.

По лугу со скрипом
Тянется обоз –
Суховатой липой
Пахнет от колес.

Слухают ракиты
Посвист ветряной…
Край ты мой забытый,
Край ты мой родной.

Сергей Есенин

ГОЛОС

Порой мне кажется:
тихи
в наш громкий век
мои стихи.

Но были б громче —
вдвое, втрое —
перекричишь ли
грохот строек?

Пускай иным не угодишь,
во мне уверенность все та же:
кричать не надо.
Если даже
ты с целым миром говоришь.

(Степан Щипачев)

Хороша была Танюша, краше не было в селе,
Красной рюшкою по белу сарафан на подоле.
У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.
Месяц в облачном тумане водит с тучами игру.

Вышел парень, поклонился кучерявой головой:
«Ты прощай ли, моя радость, я женюся на другой».
Побледнела, словно саван, схолодела, как роса.
Душегубкою-змеею развилась ее коса.

«Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу,
Я пришла тебе сказаться: за другого выхожу».
Не заутренние звоны, а венчальный переклик,
Скачет свадьба на телегах, верховые прячут лик.

Не кукушки загрустили — плачет Танина родня,
На виске у Тани рана от лихого кистеня.
Алым венчиком кровинки запеклися на челе,
Хороша была Танюша, краше не было в селе.

Сергей Есенин

Жаль не то, что день опять вот прожит,
Что опять закат разбрызгал краски,
Жаль, что столько милых и хороших
Вянет женщин без любви, без ласки.

Многим трудно вспомнить день единый,
День, что в сердце носят тайной датой.
Скоро брызнут первые седины,
Запропали женихи куда-то.
Затерялись в жизни, запропали,
Многие геройской смертью пали.

Кто тех женщин тронет словом едким
Или же осудит молчаливо,
Что при них замужние соседки
На мужей своих глядят ревниво?

(Степан Щипачев)

Выткался на озере алый свет зари.
На бору со звонами плачут глухари.

Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.
Только мне не плачется — на душе светло.

Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог,
Сядем в копны свежие под соседний стог.

Зацелую допьяна, изомну, как цвет,
Хмельному от радости пересуду нет.

Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты,
Унесу я пьяную до утра в кусты.

И пускай со звонами плачут глухари.
Есть тоска веселая в алостях зари.

Сергей Есенин

ЖИЛ МАЛЬЧИК В ДЕРЕВНЕ

Жил мальчик в деревне, в лесном краю,
и знал только лес да деревню свою,
да зауральского неба синь,
да гору немного повыше осин.

Белела гора над чащей лесной
своей известковою белизной.
Любил паренек взбираться на гору,
подолгу оттуда дивиться простору.

Простой паренек темно-русый,
должно быть, тогда и влюбился ты
в мир, где есть высота Эльбруса,
упорство труда и полет мечты.

(Степан Щипачев)

Все цветы для тебя в этом мире цветут,
Но не верь ничему - все обманчиво тут.
Поколения смертных придут - и уйдут,
Рви цветы - и тебя в свое время сорвут.

Вероника Тушнова

Шкатулка заперта.
И ключ потерян.
И в общем в нем нужды особой нет:
союз двоих
испытан и проверен
и узаконен целым рядом лет.

Давно к листкам
никто не прикасается,
не беспокоит давнюю судьбу.
И спит любовь,
как спящая красавица,
в своем отполированном гробу.

* * *

Отыми соловья от зарослей,
От родного ручья с родником,
И искусство покажется замыслом,
Неоконченным черновиком.
Будет песня тогда соловьиная,
Будто долька луны половинная,
Будто колос, налитый не всклень.
А всего и немного потеряно:
Родничок да ольховое дерево,
Дикий хмель да прохлада и тень!

Виктор Боков, 1954

Вечером синим, вечером лунным
Был я когда-то красивым и юным.

Неудержимо, неповторимо
Все пролетело… далече… мимо…

Сердце остыло, и выцвели очи…
Синее счастье! Лунные ночи!

С.Есенин

Да и нет
Если было б мне теперь
восемнадцать лет,
я охотнее всего
отвечала б: нет!

Если было б мне теперь
года двадцать два,
я охотнее всего
отвечала б: да!

Алигер Маргарита

ГЛОТОК

До обидного жизнь коротка,
Не надолго венчают на царство,-
От глотка молока до глотка
Подносимого с плачем лекарства.

Но меж теми глотками - заметь!-
Нам немало на выбор дается:
Можно дома за чаем сидеть,
Можно пить из далеких колодцев.

Если жизнь не легка, не гладка,
Если в жизни шагаешь далеко,
То не так уж она коротка,
И бранить ее было б жестоко.

Через горы, чащобы, пески,
Не боясь ни тумана, ни ветра,
Ты пошел от истоков реки -
И до устья дошел незаметно.

Вот и кончен далекий поход,-
Не лекарство ты пьешь из стакана:
Это губы твои обдает
Горьковатая зыбь Океана.

Вадим Шефнер, 1961

Рука тяжелая, прохладная...

Рука тяжелая, прохладная,
Легла доверчиво на эту,
Как кисть большая, виноградная,
Захолодевшая к рассвету.
Я знаю всю тебя по пальчикам,
По прядке, где пробора грядка,
И сколько в жизни было мальчиков,
И как с теперешним не сладко.
И часто за тебя мне боязно,
Что кто-нибудь еще и кроме,
Такую тонкую у пояса,
Тебя возьмет и переломит,
И ты пойдешь свой пыл раздаривать.
И станут гаснуть окна дома,
И станет повторенье старого
Тебе до ужаса знакомо...
И ты пойдешь свой пыл растрачивать...
Пока ж с весной не распрощаешься,
Давай, всерьез, по-настоящему,
Поговорим с тобой про счастье.
(Асеев Николай)

ЛЬДИНА

Льдина — хрупкая старуха —
Будет морю отдана.
Под ее зеркальным брюхом
Ходит гулкая волна.

Всё худеет, всё худеет,
Стала скучной и больной.
А умрет — помолодеет,
Станет морем и волной.

Улыбнется из колодца,—
Мол, живется ничего.
Так бессмертие дается
Всем, не ищущим его.

...Глянет радугой прекрасной
В окна комнаты моей:
Ты жалел меня напрасно,
Самого себя жалей.

Вадим Шефнер, 1966

ЗАСТОЛЬНОЕ СЛОВО

Кто там скатерть залил вином?
Что ж, на то и вино, чтоб литься.
За дубовым круглым столом
пусть веселье за полночь длится.
Пью за дерево, что росло
сотни лет в зеленой дубраве!
Пью, столяр, за твое ремесло!
Разве я гордиться не вправе
тем, кто этот дубовый стол
золотыми руками сделал?
Кто в вине понимает толк,
будем пить за труд виноделов;
он не легче другого труда.
Винодел не зря озабочен,
чтобы крепло вино года
в тьме кромешной тяжелых бочек.
Кто трезвее, и те не соврут —
мы, конечно, еще не пьяны.
Стеклодувы, ваш тонкий труд
разве может быть не упомянут!
Под стаканами скатерть бела,
от нее холодок под руками.
Эту скатерть ткачиха ткала,
сорока управляя станками.
Чтобы белый хлеб и ржаной
свежий горкой лежал на блюде,
в грязь весеннюю, в летний зной
пот с лица вытирали люди.
Мы и сами, сказать могу,
из того же сделаны теста,—
и бездельнику в нашем кругу
за столом не найдется места!
(Степан Щипачев)

"Висит под карнизом мужик молодой.
Он в небе. Я - снизу, обычный такой.
Он там штукатурит. Я - шляюсь без дел.
Не пьет он, не курит. А я бы хотел.
Ему жизнь - дорога. Мне - рваный билет.
Он хочет так много. А я уже нет.
Ему подниматься. Мне - скоро пропасть.
Он может сорваться. Мне некуда пасть.
Его я заметил, подобно другим.
А он не ответил и взглядом одним.
Зачем ему нужно меня замечать?
Не ветер же я, чтобы люльку качать.
Не небо, работу ему освещать.
Не бог, чтобы жесткую землю прощать."
взято с http://samlib.ru/z/zelinskij_a_a/visit_pod_karnizom.shtml

Душа грустит о небесах,
Она не здешних нив жилица.
Люблю, когда на деревах
Огонь зеленый шевелится.

То сучья золотых стволов,
Как свечи, теплятся пред тайной,
И расцветают звезды слов
На их листве первоначальной.

Понятен мне земли глагол,
Но не стряхну я муку эту,
Как отразивший в водах дол
Вдруг в небе ставшую комету.

Так кони не стряхнут хвостами
В хребты их пьющую луну…
О, если б прорасти глазами,
Как эти листья, в глубину.

С.Есенин

Снегири
Тихо-тихо сидят снегири на снегу
меж стеблей прошлогодней крапивы;
я тебе до конца описать не смогу,
как они и бедны и красивы!

Тихо-тихо клюют на крапиве зерно,—
без кормежки прожить не шутки!—
пусть крапивы зерно, хоть не сытно оно,
да хоть что-нибудь будет в желудке.

Тихо-тихо сидят на снегу снегири —
на головках бобровые шапочки;
у самца на груди отраженье зари,
скромно-серые перья на самочке.

Поскакали вприпрыжку один за другой
по своей падкрапивенской улице;
небо взмыло над ними высокой дугой,
снег последний поземкою курится.

И такая вокруг снегирей тишина,
так они никого не пугаются,
и так явен их поиск скупого зерна,
что понятно: весна надвигается!
(Асеев Николай)

В этом солнечном мире я не хочу умирать,
Вечно жить бы хотел в этом цветущем лесу,
Там, где люди уходят, чтобы вернуться опять,
Там, где бьются сердца и цветы собирают росу.
Жизнь идет по земле вереницами дней и ночей,
Сменой встреч и разлук, чередою надежд и утрат,-
Если радость и боль вы услышите в песне моей,
Значит, зори бессмертия сад мой в ночи озарят.
Если песня умрет, то, как все, я по жизни пройду -
Безымянною каплей в потоке великой реки;
Буду, словно цветы, я выращивать песни в саду -
Пусть усталые люди заходят в мои цветники,
Пусть склоняются к ним, пусть срывают цветы на ходу,
Чтобы бросить их прочь, когда в пыль опадут лепестки.

Р.Тагор

* * *

Любовь минувших лет, сигнал из неоткуда,
Песчинка, спящая на океанском дне,
Луч радуги в зеркальной западне...
Любовь ушедших дней, несбывшееся чудо,
Нечасто вспоминаешься ты мне.
Прерывистой морзянкою капели
Порой напомнишь об ином апреле,
Порою в чьей-то промелькнешь строке...
Ты где-то там, на дальнем, смутном плане,
Снежинка, пролетевшая сквозь пламя
И тихо тающая на щеке.


Вадим Шефнер, 1976

ЗРЕНИЕ

1

Известно не только якутам,
откуда зима идет.
В метели, в бураны укутан
Памир у звездных ворот.
На дальней какой-то планете,
где вряд ли гадают о нас,
и там по-земному ветер
снежком обдувает наст.

2

Немыслимым было когда-то
увидеть незримого лик.
Ничтожней ничтожного атом
и, как мирозданье, велик.
Все зорче становится зренье.
Когда-нибудь лягут следы
от капли на ветке сирени
до самой туманной звезды.
(Степан Щипачев)

Из праха подними мою жизнь.
На правой ладони поднеси ее
к своим глазам.
Держи ее на свету, укрой ее от смертной
тени, храни ее в шкатулке
ночи вместе с твоими звездами,
а потом, поутру, пусть она отыщется
сама среди цветов,
которые раскрылись в преклоненье.

Р.Тагор